День: 14.09.2012

Прошлой ночью муж не пришёл с работы.  Потому, что на работе жопа завал, аврал и вообще.. В дальнейшие 24 часа я напоминала себе кошку, таскающую в зубах котят с одного места на другое.

Во-первых, не спала всю ночь. Не умею спать без Егора.

Мне страшно, одиноко, холодно.

Груши бомбят крышу. Ежики маньяками топчутся под окнами.

Собаки воют, словно оборотни. Петухи кукарекают зловеще. Конечно, я прикрываюсь Милой. Если уж кому-то приспичит напасть на нас, то я подсуну ему детёныша, а сама в это время убегу – так что всё чётко.

Но спать все равно не могу.

На рассвете, мне показалось, что могу, но Мила дала обет – воспитать из меня солдата Джейн, которая всегда начеку. И я хорошо поддаюсь дрессуре. Ребёнок так ворочался, подпукивал и крутился, что уснуть я не смогла.

В школу бежали галопом. Как всегда опоздуны.

Вернулись с Милой домой. К нам на огонёк заглянула моя двоюродная сестра, обитающая под Одессой. Я одарила её своей бесценной книгой. Ира прыгала до потолка. Мы вскочили в такси – ей надо было на семинар по работе, а мне забирать машину у крепостного Егора в обмен на свежеизобретённую запеканку, бутерброды и дезодорант. Хотела ему рубашку чистую привезти, но мстительный муж гордо отказался – сказал, нет уж! пусть боссы нюхают. Жестоко..

Выглядел Егор не сонно, а даже очень симпатично и небрито. Безотцовщина Мила очень ему обрадовалась и даже застеснялась – всё-таки сутки не виделись – за такое время можно и подзабыть как выглядит родной отец.

Отобрав у мужа последнее машину, и подбросив ребятёнка бабушке, я помчалась в салон. Потому, что нельзя быть красивой такой.. А надо быть ещё красивее. После экзекуции у цирюльника, схватив Милу в зубы, забрала детей из школы.

У Маши, кстати конфетное приключение сегодня случилось! Но сначала бросок в прошлое.

Мне девять лет. Папа ведёт меня на экскурсию на шоколадную фабрику. Там в душу врезалось одно из самых волшебных впечатлений моего детства. Толстые тёти-работницы, добрые и щедрые. Широкая лента с блестящими конфетами, головокружительный аромат шоколада, горячие квадратики печенья прямо с конвейера. Оно таяло во рту. Вкуснее десерта я не ела. Взяла несколько печенюшек для мамы, спрятала в шкатулку, словно сокровище – так хотелось поделиться с ней этим вкусным чудом. Но мама была в командировке и приехала через неделю. Печенье перестало быть мягким и нежным. У волшебства закончился срок хранения..

И вот Маша с классом едет на фабрику “Рошен” познавать мир сладостей. Словно в королевстве вкусностей побывала. Там был шоколадопад. В него заезжала конфета с орешком и принимала шоколадный душ. Детей пригласили в комнату дегустации, где они слопали торт и печенье. Маше больше всего понравились “бешеные” роботы. Когда на ленте появлялась конфетка, они кидались к ней и своими щупальцами-липучками запихивали в коробку. Если выезжала стая конфет, то целый отряд маленьких роботов набрасывался на них и суетливо утрамбовывал сладкие кусочки в упаковку. Дети в восторге. Маша привезла нам сладких подарков. Заботливо их выбирала, руководствуясь нашими пристрастиями. Яну – молочный шоколад. Нам с Егором – чёрный.

Потом нас ожидало следующее приключение – первое занятие игры на гитаре. Учитель – неформальный парень с серьгой в ухе. Обычный экзотический джигит. И тут он заиграл..

После занятия Ян сказал: “Мам, ты в него влюбилась.” Конечно, влюбилась. Ну а как? Когда чувак шаманит и создаёт магию. Был себе человек, как человек. Взял гитару – и стал прынц. Не виноватая я.

Обалденно, конечно. Андрей показал, что с этой гитарой можно вытворять. Играл и страстные латинские ритмы, и вечную классику, и дворовые незамысловатости, импровизировал. Мы с Машей были а-ля “Ваня, я ваша навеки!”

Всё-таки, как мы, женщины, падки на звуки гитары.. А Ян был серьёзен и мужчинист.

Я даже родительское собрание прогуляла ради урока музыкальной романтики.

После свидания с гитарой, поехали забирать главу семейства с работы. Глава стоял в сумерках и с высоко поднятой головой и прямой осанкой. Ничто не выдавало в нём человека не спавшего 42 часа. Просто он был не здесь, а где-то далеко.

Мы посадили его в машину, накормили котлетами, которые заботливо напекла свекровь. Похвастались гитарно-шоколадными похождениями.

Оставив Милу с мужчинами и котлетами дома, помчались с Машей на любимые танцы. Господи, ну когда же мы станем грациозными и пластичными? Это ведь восточные танцы, а не грузинские..

Много времени провела за рулём. А вокруг улыбался сентябрь, светило солнце. Я даже видела бабочку!

Надо было столько всего успеть. Ехала быстро, с ветерком. А по радио гремел Лепс:

Триста тысяч часов за спиною

Триста тысяч планет надо мною
Не устал ли Создатель их в небе кружить?

Каждый раз просыпаясь с рассветом
Неспроста вспоминаешь об этом:
“Очень здорово всё-таки жить!”.

Самый лучший день заходил вчера
Ночью ехать лень, пробыл до утра
Но пришла пора и собрался в путь
“Ну и ладно, будь!”.

 

Очень люблю нравиться. И что самое приятное – нравлюсь!

Вот вчера, ради забавы, надела разные носки – голубой и розовый. Конечно, не только, чтоб побаловаться, а в первую очередь потому, что все носки оказались одиночками – любят они это дело. Лень было устраивать расследование, начинать поиски. Носки – ребята свободные – где хотят, там и валяются.  Их логово, я пока не обнаружила, поэтому схватила первые попавшиеся, прыгнула в кроссовки, и вперёд – на гульку.

И так мой внешний вид нравился людям! Народ радовался, восхищался разноцветностью носков и делал комплименты.

Хорошо вот так повыпендриваться, покрасоваться.

А однажды я опозорилась. Прям пытка была для моего ненаглядного эга.

Дело было скользкой зимой. Ехала я в маршрутке на пары. Томно смотрела в окно, мечтая об очередном актёре, которого любила уже неделю. Красавец бегал по моим грёзам, обожал меня и бесконечно боготворил.

И всё было так чудесно, пока я не почувствовала на себе чей-то взгляд. Взгляд принадлежал обычному, совершенно не актёристому парню, а кому это нужно? Кстати, смотрел хорошо – с восхищением, как я люблю.

Когда молодой человек увидел, что я в упор его изучаю, смутился и перестал подглядывать. Я снова уставилась в окно, но парень перебил мне всю мечту, и ехать пришлось, стесняясь и краснея..

К счастью, случилась моя остановка, и я с облегчением выпорхнула из автобуса. И сразу превратилась в медленную каракатицу – а потому, что лёд. Скользкое – это моя фобия. Я чувствую себя беспомощной, инвалидной улиткой, которая ползёт по зеркалу и молится всем богам, чтобы только не упасть. Мне не страшно грохаться на землю, прыгать с большой высоты, но упасть на лёд – это самый большой мой страх.

Кстати, я и не падала никогда.

И вот, судорожно хватаясь щупальцами за всё, что только можно, я поковыляла в универ. Маленькими шажочками, с передозом адреналина в организме и выпученными глазами, я шкандыбала вперёд к учёбе

А мимо, кайфуя от льда, легко проносились весёлые люди. Они бесстрашно скользили по холодной глади, и им это явно доставляло удовольствие.

Поседевшая от страха, скукоженная, с растопыренными конечностями, я боролась с паникой и отвоёвывала миллиметр за миллиметром у коварного льда. Вместо двадцати минут я потратила почти час своей драгоценной жизни, чтобы прибыть к пункту назначения невредимой.

Спустя два инфаркта и нервный тик, я почти добралась к подножью универа. Кто-то дышал мне в спину. Я оглянулась, и меня настиг третий инфаркт – за мной шёл автобусный парень. Пипец! Он видел меня такой раскорякой, цепляющейся  за каждый столб, чтоб не шлёпнуться и не расплескать последние мозги. А мог бы и помочь, кстати.  Я расправила плечи, гордо задрала нос и сделала вид, что мне совершенно не страшно и не скользко.

– Извините, я увидел вас ещё в маршрутке, – осмелился заговорить со мной незнакомец.

Представился. Я заметила, что он уверенно чувствует себя на льду, и по-хозяйски вцепилась в него, как в спасательный круг.

– Вы знаете, я художник. Я не мог оторваться от вас. Вы так смотрели в окно. Такой взгляд у вас был.. нереальный.

Конечно, нереальный – я ведь в это время представляла себе, как мой голливудский красотун-ухажёр носит меня на руках, ну и там всякие пикантные неприличности..

– Я очень спешу, – призналась я, не собираясь отпускать его руку, пока он не доведёт меня до дверей университета.

– Простите. Можно, когда будете свободны, я напишу ваш портрет?

– Нет!

Мы поднимались с ним по лестнице, покрытой слоем ненавистного льда. Ещё чуть-чуть, ещё несколько ступеней, и я буду на суше.

– Можно узнать номер вашего телефона? – художник был вежлив и настойчив.

– Лучше дайте мне ваш, – выкрутилась я.

– Но ведь вы не позвоните..

Я потупила взор.

– А я всё равно буду надеяться, – и художник написал мне на талончике свои телефонные цифры.

Мне было не до этого – я ступила на землю! Ура! Наверное, так чувствует себя космонавт, удачно слетавший в жуткий космос. Я выжила! Я прошла этот адский скользкий путь. Мои прекрасные ноги больше не разъезжались, зрачки не расширялись, волосы не седели.

Конечно, я не позвонила. Ну как я могу общаться с мужчиной, который видел меня  не писанной красавицей, а неловкой и хромой, с черепашьей скоростью семенящей по ледяной улице. Он мне не понравился.