До чего же не любила я Сукачёва. Специфическая внешность, надрывный голос – фу.
И вот смотрела я на него, терпеть не могла, а музыка завораживала. Хулиганская, пронзительная, сквозная, буйная.
Однажды я посмотрела фильм “Праздник”. Потрясена была до глубины души. Чуть не утонула от боли и настоящести. Для меня это кино до сих пор остаётся одним из самых сильных фильмов о войне. И вдруг на последних минутах читаю в титрах, что режиссёр Гарик Сукачёв. Вот это да..
Только очень большой Человек может создать такую светлую и одновременно горькую кино-историю.
Я начала интересоваться неоднозначным Гариком, слушать его музыку смотреть интервью с ним. Вместо неприятия, во мне появилось огромное уважение и даже проблески симпатии. Замечательный семьянин (для меня это главное в мужчине), любящий муж и отец, надёжный друг и партнёр, творец, личность.
Сегодня у нас было счастье. Мы сбежали на концерт Сукачёва и “Неприкасаемых”.
С самого порога нас ждал приятный сюрприз – всех пришедших угощали Жигулёвским пивом. Оно было очень кстати – во-первых, шара всегда кстати, а во-вторых, мы взмыленные примчались – как всегда опоздуны. А тут на тебе – прохладное пиво. Кайф! Пока бухали пили, рассматривали целевую аудиторию. Контингент в основном этак за тридцать и до полтинника.
Всё это приключение происходило в Национальном Дворце “Украина”, и как-то не особо мы понимали, как буйство Сукачёва впишется в этот причёсанный зал с голубыми бархатными креслами. Там же надо сидеть типа. А как же махать руками и подтанцовывать в такт бешеным ритмам и пляскам?
Сукачёв любезно дал людям возможность добраться к “Украине” сквозь вечерне-пятничные пробки и отведать шарового пива. Я представляла себе Гарика в белой рубахе, но он не оправдал моих экстрасенсорных надежд – вышел в чёрной футболке с подсолнухами и щенками. Такой брутально-хипповатый дядька, с блондинистым ирокезом и гитарой + целая толпа музыкантов с немыслимыми инструментами, даже стеклянными и трубчато-металлическими.
Очень харизматичные, кстати, люди. Вот, например, на цимбалах даже гений наш киевский отжигал. Бэк-вокал вообще космический. Большая женщина в чёрном платье пела нереально. Я никогда не замечаю бэк-вокалистов, но она, с копной кудрявых волос, невероятно подчёркивала волшебность “неприкасаемой” музыки.
Посреди всей этой рок-н-ролльной банды прыгал человек, который мне почему-то напоминал кобелька. Особо ни на чём не играл. Просто бил в бубен и в барабанные тарелки, выпендривался и тащился от всего происходящего.
А на скрипке у них играет тонкая женщина в стильных очках. Ленуся. Мнения по поводу её таинственной личности разделились. Мы предполагаем, что она либо робот, либо её забыли с прошлого концерта, когда здесь выступал симфонический оркестр. Просто Ленуся вообще не вписывалась в обаятельное сумасшествие, которое творилось на сцене. Все прыгают, отрываются, летают под потолком от драйва, а Ленуся в постойке смирно очень красиво и спокойно играет на скрипке. Это же надо, какая крепкая нервная система у человека. В общем, очень колоритная и загадочная Ленуся.
Но это всё цветочки. Ягодкой была девушка-клавишница. С бойким бюстом и ногами. Она очень сексуально двигалась во время игры на своём инструменте. Её танец напоминал стрип-пластику, а в особо энергетических моментах концерта – экстаз.
Я словила себя на том, что сначала вообще забыла о виновнике торжества, и не могла оторваться от секс-бомбы чудо-клавишницы, которая по-кошачьи выгибалась и гладила, ласкала инструмент. Кстати, она ещё и с аккордеоном в обнимку давала жАру.
Потом Сукачёв рявкнул “А за окошком месяц май!”, и всё в едином порыве вскочили со своих кресел и помчались к сцене. Потому, что сидеть было невозможно. Люди танцевали и пели в проходах, махали руками-крыльями, плакали, смеялись, улыбались и расцветали.
Грустили под песню “Это был ангел”
Буянили с “Ямщик, поворачивай к чёрту!”
Уходили в отрыв, когда взрывалась “Моя бабушка курит трубку”.
Улетали, слушая “Напои меня водой”.
“Ольга” – удивительной красоты-простоты-чистоты песня.
И ещё много-много знакомых, любимых композиций, душевных, искренних, честных. Это был праздник для тысяч сердец. Сукачёв, будто с мясом вырывает из себя песни и бросает их в зал. Весь концерт на разрыв аорты, нараспашку.
Смотрели мы на него и не могли поверить, что ему пятьдесят. Прыгает, скачет, не захэкивается, поёт залихватски, ух! Безбашенный старпёр, конечно. Нашему уважению и восхищению нет предела.
А ещё я поняла неуместность высоких мужчин (да и женщин, чего уж там) на концерте. Люди-дылды, не ходите, пожалуйста на спектакли и другие мероприятия. Мы вас не любим. Вы нам всё загораживаете. Сидите дома. Даже стойте там – на здоровье.
Когда музыканты вышли на поклон, мы долго-долго благодарили их аплодисментами. Потом они исчезли за кулисами. Откуда-то, из первых рядов вынырнул лысый Гордон – наверное, хотел успеть раньше всех в гардероб. Как только он пробрался сквозь публику, “Неприкасаемые” вернулись на сцену – ведь мы так протестовали против их ухода. Категорически не хотелось прощаться. И нас наградили ещё одной песней. Ура!
Вечер удался. Хулиганский, талантливый Сукачёв согрел своим внутренним солнцем этот фрагмент осени. Как же я люблю ошибаться в людях, о которых думала плохо.
Напои меня водой твоей любви,
Чистой, как слеза младенца.
Прилети ко мне стрелой, восхитительной стрелой
В сердце, в сердце.
Я читаю твой шифр скрытый в словах.
На бледном бумажном листе.
Я закрываю глаза и чувствую ветер
Забытый тобой на песке.
Ты видишь, как пляшут огни индейских костров,
На лицах вождей умерших племен.
Там где сомкнулся круг, где волос пронзило перо,
Я танцую танец огня.
Погляди на меня и белым крылом
Птицы Сирин коснись ручья.
И рассвет поцелует зарю
А заря разбудит свирель и позовет меня.
Я слышу твой звук,
Чувствую запах твой.
Я сплетаю сеть из пугливых нот,
Чтоб ловить твой смех