Намечалась у нас с Егором годовщина первой встречи. Думали отгулять это дело вдвоём в ресторане, сварганить себе тет-а-тешник, но такие замотанные, уставшие последнее время, что решили устроить семейный пир дома. Муж подарил тринадцать огромных бордовых роз – сколько лет празднуем, столько и цветов в букете. Мила радостно таскала розы, которые выше неё на целую голову. Котейка свирепо на них охотилась – настигала, отдирала лепестки и листочки. Грызла бутоны. В общем всё понадкусювала и составляла коварный план, как бы так изловчиться, чтобы перевернуть сосуд, в который букет этот поставили.
Пока розы были живы и в интеллигентном виде, пока кровожадная зверюка не загрызла их насмерть, решили увековечить букет нехитрым способом – сфотографировать. А вместе с цветами и детей + кошку = ( всё-таки они плоды и последствия той судьбоносной встречи).
За ужином мы предавались воспоминаниям тринадцатилетней давности. Даже спонтанно устроили викторину для детей. Задавали им вопросы о нашем с их папой знакомстве. Если ребята чего-то не знали, с упоением им это рассказывали. За шутейным разговором мы вдруг опомнились, что знакомы, оказывается, не тринадцать, а четырнадцать лет – прикол! Пересчитали – точно четырнадцать! Вообще круто!
Так всё замечательно начиналось. Так душевно было, пока Милу не начало тошнить. Ночь прошла в мучениях ребёнка. Под утро болячка победила и меня. Детей в школу не пустили – а вдруг им тоже станет плохо, ещё и на уроке. Я лежала пластом целый день. Мила, маленький большой оптимист, ожила и даже устроила забег. Потом случилась температура и снова рвота всю ночь.
Следующим вечером стало хреново Маше. Целую ночь Егор провёл с ней. Ян, глядя на весь этот кошмар, сказал с опаской: “Остались только мы с папой.”
На рассвете, когда рвота у Машушки закончилась, кишечный грипп (видимо, это он, зараза) набросился на Яна. Полночи и полдня сражался ребёнок. Потом все изнемождённые и выжатые спали, набираясь сил для выздоровления.
Спасибо, что не все сразу слегли, а чётко по очереди. Мы не успевали менять и стирать тряпки, которые пострадали в неравном бою с рвотой. Боролись с температурой, поносом и постоянной дурнотой у детей. Они, конечно, бойцы. Грипп этот – омерзительная гадость. Уже бывала с нами такая фигня, но чтоб с температурой и так изматывающе долго – никогда.
Вот и отпраздновали четырнадцатилетие наших бурных отношений. Пол в блевотине и лепестках роз – зрелище не для слабонервных.
Берегите себя.