Автор: Наталя Снігур

Маша показывает нам танец, который выучила на восточных занятиях. Острая, угловатая, смешная. Машет руками, как каракатица.

– Отпусти бёдра! – командует Ян, который вчера услышал этот совет в телепередаче.

Маша послушно отпускает бёдра, продолжает танцевать. Неуклюжая, но старательная и вдохновенная.  Локти, колени неумело торчат во все стороны.

Ян, скрестив руки на груди, с разочарованием наблюдает за сестрой:

– Не, я бы на такой не поженился.

Люблю читать людей в интернете. 

Классическую, известную литературу, конечно, нравится, но она другое – эталон, правильная, отредактированно-вылизанная и причёсанная автором, чтобы понравиться книголюбам. А бывает, хочется не идеального, не патологически совершенного.

Маленькие заметки, написанные обычно-человеческим, а не профессионально-гениальным языком очень мне симпатичны. С ошибками, сленгом, нераскрученные и неизвестные в мировых масштабах кусочки чьих-то исповедей, откровений, осознаний, приключений. Они не поддаются дрессуре законам писательства, а живут по законам природы. В простоте – обаяние.

  Настоящая литература – это мощь, величие таланта.

 

Опусы писателей-понарошку не претендуют на трон и вселенскую славу. Зато в них есть что-то родное, понятное – словно мы из одной песочницы. Даже если у нас разные точки зрения, можно дать друг другу лопаткой комментарием по голове, обсыпать песком нравоучениями, поумничать, и с чувством выполненного долга пойти пить чай с вареньем.

А гению как своё “фе” выссказать? Кто ж его посадит? Он же памятник! (с) Читай себе молча и признавай, как все, что он гений – скучно.

В блоге человек достал из себя эмоцию, мысль и отдал её, пульсирующую, в эфир. Эмоция эта не прошла через руки редакторов, не переписывалась десятки раз, чтобы быть “в формате”. Взъерошенная, новорожденная, живая, она идёт в мир с пылу, с жару, не поддаётся дрессуре законам писательства, а только законам природы – то есть души.

Хорошо всё-таки, что появился новый вид народного творчества – блоги. Замечательно, что они общедоступны.

Таким способом человек чувствует себя немножко писателем, поэтом, журналистом – почему нет? Делится с коллегами по планете своими переживаниями, впечатлениями, опытом.

Большая литература – это как роскошный сад с благоухающими розами, ухоженный, красивый, где нет места сорнякам – их вырывают с корнем.

Интернетный фольклор – широкое поле, где в замечательном беспорядке синеют васильки, улыбаются ромашки, и маки танцуют на ветру. Здесь каждому найдётся место под солнцем – и для одуванчика, и для лопуха.

Пойду прогуляюсь по инету, соберу букет свежих заметок и поставлю их себе в избранное.

Как всё-таки  нестандартно мыслит ребёнок..

Это мы, взрослые, знаем, что свечи надо зажигать и потом романтично (или медитативно) любоваться огненным язычком. Знаем, что влажными салфетками можно вытереть лицо, руки (или попу  другие части тела). Понимаем, что игрушками играют, а в тетрадях пишут.

Но у революционной Милы другое виденье мира.

Например, есть у нас свеча. Большая, коричневая. Её стенки облеплены кофейными зёрнами – дизайнерская задумка. Когда мы её зажигаем, нам даже кажется, что пахнет кофе. Может, просто глюки обоняния.. или самовнушение. Короче.

Мила отковыряла эти зёрна, и продегустировала их в тайне от родной матери. У матери сбылся инфаркт – я ведь не знаю, чем они пропитаны и вообще..

Кофеманка – вся в меня.

А ещё, есть у нас влажные салфетки. На все случаи жизни. И когда такой случай случился (пардон, срочно надо было вытереть попу детёнышу), я к выручательной пачке – а она пустая. К другой – и она безсалфеточная. Блин.

Когда проблема была решена другим способом, разговаривая по телефону, я обнаружила пропавшие салфетки, аккуратно развешанные на батарее – и красиво, и высохнут заодно.

А ещё Мила решила украсить школьную тетрадь брата, на обложке которой сочно краснеют ягоды смородины. Сделала из зелёного пластилина листочки и прилепила их к нарисованным ягодам. Кстати, получилось очень стильно и уместно.

Бывает, эстет и художник в Миле сменяется кровожадным хирургом.

Например, есть у неё игрушка – большой пчёл Шершуля. Пузатый, холённый. Ребёнок хладнокровно произвёл вскрытие, достал из живота Шершуликишки штуку, которой набивают игрушки, типа жёсткой ваты, и засунула эти потроха себе под футболку – а-ля трансплантация органов..

И сидят тет-а-тет – Шершуля, резко осунувшийся после липосакции, и толстая, довольная проделанной работой, колобок-Мила. А остатки внутренностей игрушки, которые в ребёнка не поместились, валяются по всему дому. Мила находит их, подбрасывает вверх и кричит радостно:

– Зима пишла! Уя! – и барахтается в стекловате этой Шершулинской.

Сейчас идём пить чай. Мила попросила:

– Дай мне хахаля.

* хахаль – сахар (перевод с Милыного диалекта)

Мы очень любим сказку “Под грибом”. О муравье, который спрятался от дождя, и все к нему от мышки до бегемота зайчика просятся под грибок. И он пускает, хоть и не понимает, как они там всем табором поместятся. Классная сказка, научательная, как говорит мой сын.

Часто мы в эту историю играем.

Мила сегодня сказала:

– Видишь, какой я муявей. Добий, касивый. Пишёл к тебе, – важно топает по комнате. – А ты, мама, бабичка.

– ОК.

– Говои как бабичка! – командует ребёнок.

Я вхожу в привычную роль – изображаю страдания, отчаяние. И мне, как бы, холодно, трясусь вся.

– Муравей, муравей, пусти меня под грибок! – взмолилась я (у меня трагедии хорошо получается играть). – Промокли мои крылышки, лететь не могу. Пусти меня под грибок!

Мила посмотрела на меня, как на дурочку, и говорит:

– Но у меня нет подгрибка!

КАК ПОДКУПИТЬ РАСПОЛОЖИТЬ К СЕБЕ СТРОГОГО РЕБЁНКА

Мила категорически не желает знакомиться с соседской девочкой Алиной. Отворачивается, всем видом показывает, что не расположена к общению.

Алина угощает её бананом.

Мила с удовольствием принимает жертвоприношение, смотрит на соседку с теплотой во взгляде и говорит благосклонно:

– Девичка, а ты касавица..

ЧТО ТАКОЕ ГРОМ

Мила испугалась грома. Отказывается гулять. Тогда Маша спрашивает:

– А знаешь, что такое гром?

Ребёнок покачал головой.

– Слушай. В Африке живёт слонёнок, – на ходу придумывает Маша. – У него есть большой барабан. Иногда слонёнок забирается на свой барабан и топает по нему ножками – тогда мы и слышим гром. Разве это страшно?

РАДУГА

Каждый день перед закатом солнца к нам в дом приходит радуга.

Наверное, стекло в окне каким-то образом преломляет солнечные лучи – в одном и том же месте на полу сияет радужное пятно. Дети любят его трогать. Мила подставляет ладошки и пяточки под разноцветные струи. Топчется в яркой лужице, танцует радостно, пробует взять в ручки кусочек радуги.

Бывает, вечером девчоночка идёт к этому месту и ничего там не находит.

– Куда ушла ядуга???

– Она ушла спать. А завтра снова придёт к нам в гости.

Очень приятно и волшебно, когда в дом заглядывает радуга.

– Мама, мы с Яном ехали в машине и всем водителям махали и улыбались, – Маша одухотворённо рассказывает о своих приключениях на даче. –  И велосипедистам, и дяде в грузовике тоже. Он так удивился. Даже из окна высунулся, но всё-таки помахал нам. И заулыбался. Водитель другой машины тоже сначала растерялся, а потом обрадовался и махал рукой изо всех сил.

– Какие вы молодцы! – загордилась я детьми. – Улучшаете людям настроение.

– Просто это наша работа, – Маша стала серьёзной и перешла на деловой тон. – Они наши пациенты.

Посмотрела “Джанго”. Тарантино в своём репертуаре.

Верен маньяку в себе.

Во дворе расцвели миниатюрные ландышевые колокольчики.

Открыли загорательный сезон. Как настоящая южанка, купаться в мае не смогла. Зато наблюдала за девочкой Викой, лет шести.

Она пришла на пляж с дедушкой-бабушкой. Смышлёная, весёлая, с покрасневшими от солнца щеками. Ныряла, плавала, знакомилась с детьми направо и налево. Воплощение жизнерадостности. Над этим воплощением тучей стоял дедушка: “Вика, не мочи волосы!”, “Вика, надень панамку !”, “Вика иди к бабушке!” Сплошное “нельзя”, постоянные нотации и замечания. А ребёнок золотой – просто непослушный – то есть правильный ребёнок.

Каким-то чудом Вика умудрялась оставаться вольной и счастливой, не обращая внимания на дедушку-зануду. Строила песочные замки, носила в игрушечном ведре речку на сушу – поливала берег. И так она была поглощена игрой с самой собой, с таким искренним удовольствием дружила с природой, что глаз от неё отвести было невозможно.

Гуляли по Андреевскому спуску. Вот не моё это. Только дом Булгакова – моё.

Не люблю старый Киев. Люблю Киев – парк, Киев – людей. Я совершенно не ценитель архитектуры и памятников истории. Мне не нравится энергетика древности. Моя стихия – природа. А она вечно новая, свежая, настоящая. Моя религия – ромашковое поле, с кровавыми капельками маков. И ласточка врезается в небо.

Я снова полюбила мороженное.

И громко хрустела молодой сочной капустой.

Наша кошка, не смотря, на кровожадный характер, оказалась пацифисткой – с соседскими котами ведёт себя прилично, медитируют, сидя на заборе.

Перед возвращением детей с дачи совершили подвиг  сделали уборку.

Ребята приехали, удивлённо отметили, какой у нас порядок и добавили:

– Ничего, это поправимо.

Мила жуёт “хухарик” и поёт песню собственного сочинительства:

“Деевья бегут по лу-у-ужам!

А я глажу ко-о-ошку!!!”

Приехали на ВДНХ. Там случился тату-фест.

Сначала наблюдали как художники-татуировщики рисуют по телу картины, которые люди будут носить на себе всю жизнь. Мастера невозмутимо пытали расписывали жужжащими иглами руки, ноги, шеи, спины моделям. Модели сидели спокойно, не плакали, не кричали, даже, казалось, скучали – ведь набивание татуировки это многочасовое приключение.

Атмосфера  мирная. Не такая, конечно, как тусовка хиппи, но очень творческая. Только слегка брутальная и бунтарская.

Ведущим конкурсов был пижонистый мачо Антон Мухарский. Во все стороны раздавал интервью артист из “Вечернего квартала”, пыхтя на любопытных журналистов длинной и толстой сигарой и подкатив рукав футболки так, чтобы видна была татуировка.

Один папа хвастался, что одну из татуировок ему сделал его шестилетний сын.

Я оторваться не могла от разнокалиберных личностей, пришедших на этот татуированный хэллоуин.

Фриковатые женщины и мужчины, с пушистыми чёлками и взъерошенными ирокезами, в каких-то космических одеждах с шипами, накидками и балахонами. Казалось, они сели в машину времени и примчались сюда из далёкого 2060 года, где все ходят как минимум с малиновыми дредами и на тридцатисантиметровых каблуках-ходулях.

Авангард разбавляли заботливые отцы семейства с изображениями черепов на плече и кенгурушками на груди, где широко открытыми глазами на мир ярких людей, смотрели малыши.

Иногда в толпе, как недоразумение, белели девушки с девственно чистой кожей. Они настолько выделялись своей обычностью, и казались какими-то неуместными, голыми, незащищёнными. Хотелось набить им какую-нибудь кровавую розу на всю спину. Или портрет Мерилин Монро на ляжке.

Особенно запомнился тонкий высокий парень со свитой вызывающе накрашенных фурий. Татуировки у него были даже на лице и на бритом черепе. Добрый, улыбчивый, инопланетный.

По газону бегала красивая пышная блондинка в шортах. Татуировки украшали её ноги, руки, шею. Но главным украшением был её трёхлетний сын, собственно, за которым она и устроила погоню. Стильная, разрисованная мама.

Очень полюбился мне парень с венком из одуванчиков. Ходил такой солнечный.

И всё это под космические баллады “Металлики”.

Я бессовестно вылупилась и изучала каждого прохожего – все яркие, харизматичные.

А ещё был там настоящий ангел. Голубоглазый, открытый настежь. Он набил татуировку человеку и поклонился ему, соединив две ладони перед собой. Этот жест намасте окончательно меня добил покорил – я ведь падкая на люблю ангелов. Решила ему отдаться, чтобы нарисовал на мне что-нибудь доброе или хотя бы подсолнечную мою ромашку на запястье облагородил на своё усмотрение. Но случилось две преграды на пути к повелителю иглы.

Первая – языковой барьер. Ангел был из Дании, а я не ферштейн абсолютно. Тем более очень стеснялась своей неполиглотности и его жизнерадостного взгляда. Он сверкал внутренним солнцем так, что хотелось идти на него, как на свет.

Но тут образовалась вторая преграда – муж. И языками владеет, и мог бы поговорить с Ангелом, но сначала набычился, потом признался, что тоже стесняется. Такие вот, смущённые и без свежих татуировок, пошли мы в старых своих нательных рисунках гулять дальше по маю.

Только что прочитала в инете, что этот датский принц Ангел практикует старый метод татуирования, известный ещё со времён викингов – наносит рисунок полностью вручную, используя для этого заострённую палочку. Экзотика.. эх..

Чем быстрее люди осознают, – не бывает справедливой, честно выигранной войны, а есть только кровавые, грязные бойни.. 

  Что не бывает победы в массовых убийствах, а есть только покалеченные люди, семьи, поколения и с одной и с другой стороны.. 

  Чем скорее люди поймут, что всё это провокации маньяков (политических, религиозных), которым всегда мало власти, которые меряются письками, влиянием, силой, деньгами, оружием и прочим своим дерьмом,

 тем скорее прекратятся войны.

  С огромным уважением и болью к ветеранам, но..

  с днём Скорби.

Сделали мне дети кофе. Принесли торжественно

А я ведь человек легковозбудимый  очень вдохновляемый. Меня вдохновить – раз плюнуть.

Как зажгусь – так все от меня прячутся. А кто не успеет убежать – тот участвует в моих заскоках творческих процессах, чувствует на себе всю тяжесть радость моей нескончаемой фантазии, которая извергается и бурлит при виде чего-нибудь этакого.

Так как я хорошо бегаю, то детей догнала, обезвредила и заставила участвовать в конфетной фотосессии (конечно, применяя кнутно-пряничный метод).

Потом подумала, что искусство там всякое, одуванчики – это хорошо. Но родная мать – ещё лучше. И начала  возводить в культ себя.

Возвела!