Был у нас на отдыхе аттракцион Трапеция.
Сначала надо подняться на высоту семь метров. Оттуда, взявшись за перекладину, прыгнуть и сделать кульбиты, как воздушный гимнаст (это в идеале). Если кульбиты не получаются (а они не получаются) – можно просто полетать, повисеть, а потом спрыгнуть на батут, поставленный внизу.
Каждый день, когда мы шли на пляж после завтрака, смотрели на эту Трапецию. Всем, кроме меня, трусихи, очень хотелось опробовать такую вот забаву. Но то жарко, то животы полные, то ребят, которые людей страхуют, нет на месте – в общем постоянно переносили этот прыжок на потом. Остался предпоследний день – дальше некуда откладывать.
Первыми пошли совершать подвиг Егор с Яном. Мы с Милой сели под навес смотреть, как наши смелые мужчины будут делать сальто мортале.
Ян прыгнул классно. Вообще не боялся, летел красиво, как человек паук. Я гордилась сыном, фотографировала и восхищалась.
Потом воздушным гимнастом стал Егор. Под оглушительный рёв Милы (она тоже хотела прыгать) он героически пронёсся по небу и тюленем плюхнулся на батут.
Еле-еле ушли мы от злосчастной трапеции – такой истерики у детёныша не случалось никогда. Она билась, извивалась, рычала, умоляла позволить ей залезть на семиметровую лестницу и прыгнуть, как Ян и папа. никакие объяснения, уговоры не помогали. Ушли мы к морю, забились в крайний уголок пляжа, подальше от человечества, которое в шоке оборачивались на сирену, которую включила Мила.
Рыдал ребёнок полчаса. Я оглохла на все уши и третий глаз от этого ультразвука, чувствовала себя слегка контуженной. Мы детёныша и отвлекали, и смешили, и гаркали – безуспешно.
“Я тоже хочу пыгнуть!!!!!!!!!” Уже судороги начались, всхлипы, захлёбы.. Я проклинала эту трапецию, но не знала, что это только начало наших несчастий.
В это время приболевшая Маша лежала в номере. Когда мы вернулись с моря, Егор и Ян начали восхищённо рассказывать, как это круто прыгать и летать. А Маша давно хотела попасть на аттракцион. Я решила, что это будет отличная встряска для организма. Прыжок = адреналин = выздоровление.
Когда Мила провалилась в дневной сон, мы оставили с ней Яна, и побежали к трапеции. Маша полезла наверх. Долго не могла понять, что хочет от неё акробат-турок. Цеплялась за всё, кроме нужной перекладины. Спустя минут пять Машу всё-таки сбросили запустили в полёт.
Когда она слезла, вроде всё было хорошо. Села на стул, улыбается.
Я снимала прыжки Егора, где у него снова и снова не получалось забросить ноги на перекладину и отпустить руки. Он вообще не гнулся, не растягивался, но твёрдо верил в то, что сделает шпагат в воздухе.
Поворачиваюсь, смотрю на Машу, а у неё футболка в капельках крови. На животе две дырки в коже. Пипец. А на ноге огромная ссадина. Вот тебе и адреналин. Побежали с Машей в номер, мазать её раны, а навстречу нам Ян с заспанной Милой в одних трусиках. У Яна на плечах огромный рюкзак – видно собирался в дальний путь. Пипец, дубль второй.
Но это ещё не самое страшное, что готовила нам зловещая трапеция.
На следующий день мы улетали. До выезда из отеля оставалось два часа. Пока мы дособирывали последние вещи, Ян попросился сбегать на полюбившийся аттракцион. Переживательно отпускать его – не дай бог что – сегодня предстоит дорога домой, нужно быть целым и невредимым. Так я подумала, а вслух сказала: “Хорошо”. Не хотелось быть перепуганной матерью-перестраховщицей. Зачем мальчишке сидеть в номере, если можно ещё раз полетать.
Когда чемоданы были собраны, мы оставили их в холле отеля, а сами пошли в последний раз поплавать в море. Заглянула к Яну. Он стоял в очереди на трапецию, сказал, что уже раз прыгнул и хочет ещё. Меня смутило, что жара, а сын без головного убора, но он улыбнулся, успокоил, что всё отлично.
Я попросила его после прыжка идти к нам на пляж. Прошло ещё полчаса. Купаясь в море мы видели, как Ян прыгнул уже третий раз. Егор решил идти его забирать.
Их не было минут сорок. Я не могла понять, что происходит – к трапеции идти две минуты. Куда наши мужчины подевались? Пока мы с Милой выкладывали на песке слова из камней, пришёл Егор. Один. Сказал, что Ян в кондитерской и так надо.
– Солнечный удар? – почему-то сразу спросила я.
– Да. Но всё уже нормально.
– Хоть в обморок не падал?
– Падал.
Пипец дубль третий.
Оказывается, когда Егор пришёл за Яном, он прыгнул третий раз и хотел ещё. Но Егор повёл его попить воды. Пока брал воду, поворачивается, а Ян плавно падает на землю. Сбежались люди, позвали врача. Егор облил Яна водой, положил лёд (официант принёс) под мышки и под колени. Ребёнок пришёл в себя.
Говорит, что плохо соображал, когда прыгал в третий раз. Что стало плохо, когда пошли за водой. Больше ничего не помнит.
Думаю, какие же мы с Егором придурки, что позволили ему час пробыть на солнцепёке. А если бы сын потерял сознание во время прыжка, или когда по лестнице поднимался (там страховка, но всё-таки). Или упал в обморок по дороге к нам, и Егора не было рядом. Ужас.
Лучше быть матерью-квочкой, лучше перебдеть, чем вот так..
А Ян молодец, настоящий мужчина – прыгнул, потерял сознание, пошёл себе дальше, как ни в чём не бывало. Оставили его в кондитерской на диванчике полежать, так он через пять минут по кафешке гасал.
Такой вот аттракцион с нами случился. Мила с нервным срывом. Маша со шрамами. Ян с обмороком. Мы с Егором с сединой и, погибшими в неравном бою с трапецией, нервными клетками. Интересно то, что с другими прыгателями и летунами всё ОК, а у нас так себе.
