Пока я решала очередные волонтёрские дела – была одним ухом в телефоне, другой рукой в ФБ, а третьей ногой в Скайпе, сын открыл набор для химических опытов, который ему подарили в школе.
– Вот инструкция! – Ян помахал перед моим носом листком. – Українською мовою! – и отложил бумагу в сторону.
Радуясь, что он такой одухотворённый и счастливый, собирается заняться интересностями, ещё и Милу привлёк к науке, я с головой нырнула в дела с беженцами.
Очнулась, когда услышала рядом:
– Мам, поробуй. Оно такое вкусное, сладкое! – передо мной стоял сияющий Ян и протягивал, рассыпанный на ладони, ярко-красный порошок.
Рот у Яна тоже был ярко-красный, улыбающийся.
– Ты уверен, что это можно есть?
– Конечно! Это пищевой краситель.
Я недоверчиво покосилась в инструкцию, зловещий смысл которой заключался в том, что вещества из коробки можно брать только руками в перчатках и ни в коем случае не употреблять внутрь все эти сульфаты меди и хлориды амония. А если они даже чуть-чуть попадут в глаз или в рот – сразу заливать большим количеством воды и бежать к врачу, промывать желудок.
Пищевой краситель оказался добавкой Е-110, с романтическим названием жёлтый “солнечный закат”, который запрещён во всех странах, кроме Украины и России, потому как является опасным для здоровья.
– Мила, ты ела этот порошок??? – в предынфарктном состоянии спросила я.
– Нет, – ответила Мила ярко-красным от красителя ртом.
Седея, я устроила допрос, кто сколько съел. Под пытками дети признались, что лизнули по небольшой щепотке. Ян, как настоящий учёный, сначала опробовал препарат на себе, а потом закрепил результат на подопытной Миле.
Я побежала звонить врачам. Мне посоветовали дать детям абсорбент и показаться в клинике. Я записалась на приём и помчалась в аптеку. Добыла тонну активированного угля, впихнула в испуганных юных химиков, влила в них воды и молока.
– Я не хочу к врачу! – рыдала яркогубая Мила.
– Я не хочу умирать! – рыдал краснорукий Ян.
Позвонила в поликлинику, узнать делают ли у них промывание желудка. Мне ответили, что нет. И в стационаре тоже. Посоветовали звонить в скорую. Приехал Егор. Изучил детей. Проанализировал их физическое состояние и моё психическое (я выглядела гораздо хуже, чем Ян и Мила). Высчитал допустимую норму “солнечного заката” для человека и сделал вывод:
– Жить будут.
Я причитала:
– Как можно в почти девять лет пробовать порошок из набора с химическими реактивами???!!!! Ещё и маленького ребёнка накормить.
Егор с удивлением смотрел на сына:
– Чем ты руководствовался, когда решил это съесть??? Мне просто интересен ход твоих мыслей.
Уже вечером, после всех этих химических опытов и стрессов, мы вспомнили, что очередной школьный год подошёл к концу и наверняка Маше и Яну вручили табель. Попросили сына показать нам его.
Ян долго-долго искал табель в рюкзаке, нёс его скорбно, томимый дурными предчувствиями.
Изучая оценки, мы прозрели. Хорошие – только по музыке и физкультуре, а остальные.. (вырезано цензурой)
– Ян, теперь мы начинаем понимать, почему ты наелся химического порошка – боялся, что увидим твой табель. И чтобы избежать позора, ты захотел отравиться – это ясно. Но почему ты решил травануть Милу?
– Потому что Мила случайно увидела его табель, – подсказала Маша. – А Ян не хотел оставлять свидетелей.