Автор: Наталя Снігур

Я очень люблю жизнь, и каждый день – для меня радость. Но вчера был какой-то остров невезения, а не понедельник.  Первые нехорошести начались в администрации – как частным предпринимателям нам надо было оформить всякие документы. Давно я не томилась в трёхчасовой очереди. Мы с мужем засыпали от усталости, но надо было развлекать скучающую Милу. Я достала из сумки откуда-то взявшиеся там ватные палочки – детёнышу их хватило минут на пятнадцать – они у неё были мальчиками и девочками, которые катались с моих колен, как с горки. Потом нас спасли пластмассовые палочки, размешиватели сахара в кофе – они тоже оказались замечательными игрушками на пять минут.

Мной овладел какой-то не свойственный мне пессимизм. Я абсолютно не верила, что мы попадём в  рай нужный кабинет. Чувствовала лютую безысходность и хотела впасть в зимнюю спячку

Изрисовали лист бумаги собачками и жабками, повторили буквы, изучили местное кафе, напились узвара, и когда наконец Мила уснула на руках, нас вызвали для оформления-подписания документов.

Вырвались на свободу. Помчались в налоговую. Успели, сдали, разрулили. Плюс ещё одна неприятность – нехилый штраф – мы как всегда не успели, не сдали, но, конечно, разрулим.

Приехали с Милой в срач домой. Звонит Ян из школы – ему плохо. Хватаю Милу (она сопротивляется и протестует – пусть брат остаётся жить в школе, а ей хочется играть). Под истерику ребятёнка собираюсь ехать за сыном и уверенно въезжаю в сугроб. Не дожидаясь помощи ангела-хранителя ( в этот понедельник у него явно был выходной), предательски бросаю машину, хватаю орущего благим матом человечка и прусь через снеговые завалы спасать сына (в частном секторе у нас суровая непроходимость и непроезжаемость).

Человечек оказывается тяжёлым и неудобно носительным, поэтому ставлю его на снег и заставляю идти самостоятельно. С языками через плечо добираемся до школы и забираем детей. Навьюченные рюкзаками. сменками, папками, сумками, ползём обратно. Ян сдаётся на полпути. Мила отважно топает сквозь зиму по тоненькой, протоптанной людьми тропинке. Маше, как всегда, проблемы ни по чём – среди сугробов и холодов сияет солнышком, щебечет о школьных приключениях и новостях.

Домой я приползла не чувствуя ног и рук. Мила в шубке + рюкзаки школьников = непосильная для меня тяжесть. Послестоматологический зуб передавал привет, напоминая о себе любимом. В завершении всего, я дала котейке корм и разбила у неё перед носом банку (конечно, на счастье). И слава Богу, Фейка не пострадала, только убежала на другой конец света.

Падая от непрухи и усталости, я проспала рядышком с Милой до самого вечера, пока не пришёл спасительный Егор. Он откопал машину, накормил семейство свежим щербетом, отпоил чаем с лимоном, утешил кошку, сделал уроки и победил понедельник.

Ура!

 

 

У нас есть игра – на карточках написаны вопросы о животных, надо их зачитывать и, естественно, давать ответы. Желательно верные.

Ян озвучил один из вопросов:

– Какой бык называется кастрирОванным?

– Понятия не имею, о чём речь, – задумалась Маша. –  Возможно, это связано с кострами..

Егор предположил, что с кастрюлями.

А мне кажется, с касторкой.

 

 

Люди боятся стоматологов. А стоматологи боятся меня. Подозреваю, что скоро я войду в историю как героиня зубоврачебных легенд.

Дело в том, что есть у меня зуб. И зуб этот является в кошмарах не одному дантисту. Наверное, ним уже пугают студентов-медиков, и они экстренно перепрофилируются в геологов и дальнобойщиков – чтобы бежать как можно дальше от моего зуба. А опытные врачи, выдумывая себе алиби, направляют меня к коллегам-врагам друг к другу, как бомбу замедленного действия. Не один стоматолог поседел, ковыряясь в моих зубных закромах каналах.  Теперь на перекурах, они рассказывают страшилки о зубе, живущем во мне.

От меня спасались бегством рядовые стоматологи, а челюстно-лицевые хирурги тихо получали свой законный инфаркт. Мне делали снимки зуба во всех позах, облучали рентгенами, фотографировали 3-D технологиями, рассматривая эту загадку природы во всех измерениях, чуть ли портреты не рисовали, а зуб и ныне там.

Редко у кого имеется такое досье, которое собрано на мой зуб. Портфолио + биография + миллион справок, документов, наблюдений. Взяла я всю эту библиотеку с кинозалом в виде ноутбука и диском с комиксом, где в главной роли король страшилок  мой зуб, и пошла в очередное стоматологическое логово. Кто не успел сбежать – очень об этом пожалел.

Очередными моими жертвами стали женщина-дантист и её помощница. После получаса разгадывания головоломки в моём рту, они помчались за спасением к хирургу. У того случился нервный тик и грусть-печаль во взгляде. Он, конечно, строил из себя смельчака, умничал и выпендривался, но в итоге, поджав хвост, оставил стоматологшу наедине с зубом и всеми его каналами и корневищами. Спустя час, врачиха придумала, что сделает со мной, но это будет уже в следующий раз – наверное, надеялась, что за это время меня пронзит гигантская сосулька или я выбью злосчастный зуб, поскользнувшись на зеркальном льду. Но я оказалась живучей до неприличия и..

Вчера этот следующий раз наступил. Два часа отважная зубная фея сражалась с тем, кто бросил вызов всем стоматологам мира. Она пускала в ход новейшие технологии, пикала на меня ультразвуком, потрошила ножами, колола иголками, засовывала мне в пасть голову, сверлила дрелью и дрынчала электропилой, ставила меня кресло в разные позы (камасутра отдыхает), а потом сфотографировала с какой-то торчащей штукой, воткнутой в врага зуб.

Когда стоматолог рассмотрела увеличенное изображение на экране, то офигела удивилась и сказала, что оказывается, у меня есть ещё какие-то каналы, и ними она займётся в другой раз. Я очень обрадовалась другому разу потому, что после двухчасового распахнутого настежь рта, казалось, что вместо челюсти у меня кирпич.

Когда я снова обрела дар речи и сознание, мы любезно договорились встретиться вновь. Теперь у них будет время сбежать из страны, замести следы и скрываться несколько лет в Сибирских лесах. В общем, я стёрла с лица земли ещё одну клинику..

Вы пока ещё стоматолог? Тогда я иду к вам!

У нас есть игра – на карточках написаны вопросы о животных, надо их зачитывать и, естественно, давать ответы. Желательно верные.

Ян озвучил один из вопросов:

– Какой бык называется кастрирОванным?

– Понятия не имею, о чём речь, – задумалась Маша. –  Возможно, это связано с кострами..

Егор предположил, что с кастрюлями.

А мне кажется, с касторкой.

 

 

 

О МАНЬЯКАХ

Когда родилась Маша, я очень боялась, что у меня её заберут. Это была настоящая фобия. Воображение рисовало страшные картины. Например, гуляю я по парку и дочку в коляске везу. А ведь ко мне может подойти любой маньяк и сказать, что на самом деле это его ребёнок, и как я докажу, что Маша – моя? На ней это не написано, она совсем на меня не похожа. Где доказательства, что именно я её родила? Ведь эта мерзкая тётка-злодейка, которую я себе напредставляла может вцепиться в детёныша и орать, что ребёнок её. Или злодеев будет двое – типа муж и жена (а значит физически сильнее меня одной-одинёшенькой) – они схватят мою драгоценную Машу и убегут в неизвестном направлении! Ужас!

Как же я боялась гулять! Постоянно была начеку. Но к счастью, никто на Машу не посягал, не доказывал и не бил себя в грудь, что это он родитель самой прекрасной на свете Машушки. Кроме извращенцев-эксбиционистов, которые лихорадочно трясли своими членами из кустов, никакие придурки больше не омрачали радость материнства.

 

О МАЛЕНЬКОЙ ЖЕНЩИНЕ

Маша, в отличие от суровой к чужим людям Милы, всегда была очень приветливой и общительной девочкой. Она любила мир, а мир любил Машу.

Однажды стояли мы на остановке в очереди на автобус. Годовалая Маша придумала себе развлечение – протягивала свою ручку то мне, то Егору, чтобы мы её целовали. Сначала покорно целовала я, потом папа. Снова я, затем Егор. И так по десять раз. За нами в очереди стоял парень. Маша посмотрела на него кокетливо и протянула ему ручку для поцелуя.

 

О ПЕРВОЙ СТРИЖКЕ

Когда у Маши наконец-то отросли косы волосы (ближе к полутора годам) и можно было уже не прикрывать жиденькие три волосины (ведь их уже стало целых пять) шапочками, кепочками, сомбреро и кокошниками -тогда встал вопрос о подрезании чёлки, а то мы уже забыли, какого цвета глаза у нашего ребёнка. Стричь настоящего живого человека я боялась панически. Поэтому на этот подвиг отважился Егор.

Когда я увидела в его руках ножницы у меня случилась истерика. Тогда муж героически спрятался с ребёнком и коле-режущим предметом в ванной. Я пообещала, что буду вести себя хорошо и не стану мешать – меня пустили в как бы парикмахерскую. Но через две минуты выгнали с позором и заперлись на щеколду.

Словно раненный зверь, я металась по дверью из стороны в сторону, не находила себе места, предчувствовала, чуть ли не снятый скальп, ну или побритого под ноль ребёнка в лучшем случае. Я прислушивалась, царапалась, рыла подкоп, умоляла пустить меня в парикмахерское логово, но отец и дочь подозрительно затихли.

Когда я выломала дверь ворвалась в ванную, то увидела смущённого Егора и обчекрыженную улыбающуюся Машу. Полголовы было выстрижено пучками. Как-бы-чёлка, где начиналась, там и заканчивалась – результат подравнивания кончиков волос. В бешенстве состоянии аффекта, я выхватила дочь из лап отца. Он наивно пробовал защищаться ножницами, но разве может такая мелочь остановить разъярённую мать?

В общем, это был первый и последний опыт Егора, как стилиста. А драгоценные волосы отрастали ещё полгода – и эти полгода мы снова маскировались с помощью чадры, каски, шлема и тюбетейки.

 

– Ты малявка! – говорит Маша Миле.

– Это ты малявка! – бойко отвечает ребёнок сестре.

Дружный хохот.

– Ты повторюха-муха! – улыбается Маша.

– Это ты муха-муха! – смеётся Мила. Потом смотрит на брата и говорит ему: – А ты – мух!

 

Всё началось с обычной прогулки. Мила встретила брата из школы и счастливо бегала по снегу. Собирала палочки, играла льдинками в футбол, баловалась с Яном. Вдруг откуда ни возьмись пришёл мальчик с огромной жёлтой лопаткой. Не смотря на свой юный возраст, он изо всех сил старался с Милой познакомиться. Девушка делала вид, что не замечает молодого человека, а когда он подошёл совсем близко, уткнулась мордочкой в Яна, потом взяла его за руку:

– Идём, Яй! – и гордо ушла с братом подальше от навязчивого кавалера.

Тогда он прокричал ей вслед “ну и иди на все четыре стороны!”  “пока-пока”, и бойко потопал за бабушкой смотреть на птиц – бегать за голубями гораздо интереснее, чем бегать за нелюдимой девчонкой.

Как только Мила заметила, что её больше не преследуют, она опешила. Как настоящая женщина, на которую вдруг перестали обращать внимание, она начала кокетливо улыбаться и томно говорить незнакомцу “пока-пока”, а потом призналась мне, что хочет лопатку. Пришлось объяснить, что лопатка мальчика, а он уже умчался охотиться на саблезубых голубей.

Мила, еле сдерживая слёзы, пошла навпростець по чистому футбольному полю, куда глаза глядят. И вдруг  перед ней просеменил дядька в спортивном костюме с нереально большой авоськой, а в ней настоящее богатство – десяток баскетбольных мячей!!! Спортсмен тащил это круглое счастье на спине, пыхтел, сгибался под его тяжестью.

Мы с Яном только переглянулись, а Мила уже бежала по сугробам за драгоценными мячами. Мяч для ребёнка – это как жёлудь для белочки из “Ледникового перёда” (так называла этот мультик Маша, когда была маленькой).

Мила, когда видит мячик, а мячики она видит везде – даже зимой, на улице и целую кучу, – сразу превращается из доброй голубоглазой девочки в кровожадного маньяка, и уничтожая всё на своём пути, преследует владельца сокровища.

Спортсмен, не смотря на тяжёлую ношу, оказался юрким мужичком и быстро скрылся в дворах. Мила ещё некоторое время преследовала властелина мячей, а потом сдалась и совсем упала духом.

Мы с Яном взяли её за руки и повели к машине. Вдруг из школы вышла девочка с воздушным шариком.. Что ж это за день такой! Малиновый, соблазнительный шарик – ну как его не захотеть, как не мечтать о нём??? Позабыв о лопатках и мячиках, Мила помчалась задобычей школьницей, догнала и приказала Яну попросить у девочки яркое воздушное чудо.

Мы хором начали объяснять детёнышу, что шарик не наш.

– Я тозе кочу шаик!!!!!!!!!! – нервы Милы были на пределе – это же надо такое тотальное невезение.

Я схватила ребёнка подмышку, и поволокла в машину. Школьница, не подозревая, какое стихийное бедствие ей удалось избежать, беспечно болтала с подружкой, а над ними весело танцевал самый красивый, самый розовый и желанный шарик на свете.

Сегодня я хозяюшка – создала сырники. Даже поговаривают, что вкусные (если не брешут, конечно).

Сегодня я заметкотворительница – вдохновение + свободное время = запись в Дневничке.

Сегодня я кофеглушительница и щербетопоедательница – потому, что кайф нереальный.

Сегодня я мама одной лентяистой девочки – с моего благословения дочка прогуляла школу.

Сегодня я мультикоразрешательная и в потолок плевательная мадам.

Сегодня я пошла встречать сына из школы, и так в мире красиво, так хорошо! Зима застыла льдинками на веточках. Деревья словно кружевные, а небо – цвета моих глаз.

Это я такая романтичная туда бежала. А обратно плелась, потупив взор, обвешанная сменками, сумками с физкультурными причиндалами и папкой с английским. Сразу стала ребёнкоругательная и воспитательно-поучательная.

Пришли к дому, надутые друг на друга. Рюкзаки на кучу свалили, и я такая говорю:

– А давай меня фотографировать.

И устроил мне сын февральскую фотосессию.

Всё-таки классно иметь личного фотографа. Конечно, ему меня не так интересно снимать, как дорожный знак, или сосульку, или деревянный забор. Ведь я уже поднадоевшая, круглосуточная мама, и не такая прикольная как сидящая на проводах птица, например, или громко кашляющий дядька со снегоубирательной лопатой. Но немножко меня всё-таки увековечили.

 

 

 

А у нашей кошки течка. И это страшно, товарищи.

У нас почти всегда имелись дома животные, но они были банальными самцами, а тут дело тонкое – девушка.

Она, конечно, и до этого бегала по потолку, пробивала лбом любые препятствия, но теперь буквально лезет на стену. С вылупленными глазами и призывным мяуканьем, котейка бросается на окна, вглядывается в февральскую ночь – ждёт брутальную усатую морду своего принца и как говорит Маша: “чувствует одиночество”.

В общем, нимфоманка кошка в шоке. Мы в диком шоке.

Но, как конченные оптимисты,  в любой ситуации (даже в течке) находим плюсы. А они явные – котоФейка перестала на нас охотиться. Ну не до того ей сейчас. Поэтому мы, пользуясь случаем и временной передышкой, лечим царапины, заживляем рваные раны, пришиваем, потерянные в бою с хищником, конечности.

А хищник то вздыхает мечтательно, то жрёт, как крокодилица, то готовит побег из отчего дома. Сидит вся такая пушистая, раскрасавица с эротическими фантазиями, полными мускулистых кошаков.

Мы с Машей заметили, что она даже пахнет теперь особенно. Ягодами. Тонкий, еле уловимый, очень приятный аромат. Вся в феромонах. С весной в сердце. И хочет замуж.

Такая женская доля..

Намечалась у нас с Егором годовщина первой встречи. Думали отгулять это дело вдвоём в ресторане, сварганить себе тет-а-тешник, но такие замотанные, уставшие последнее время, что решили устроить семейный пир дома. Муж подарил тринадцать огромных бордовых роз – сколько лет празднуем, столько и цветов в букете. Мила радостно таскала розы, которые выше неё на целую голову. Котейка свирепо на них охотилась – настигала, отдирала лепестки и листочки. Грызла бутоны. В общем всё понадкусювала и составляла коварный план, как бы так изловчиться, чтобы перевернуть сосуд, в который букет этот поставили.

Пока розы были живы и в интеллигентном виде, пока кровожадная зверюка не загрызла их насмерть, решили увековечить букет нехитрым способом – сфотографировать. А вместе с цветами и детей + кошку = ( всё-таки они плоды и последствия той судьбоносной встречи).

 

 

 

За ужином мы предавались воспоминаниям тринадцатилетней давности. Даже спонтанно устроили викторину для детей. Задавали им вопросы о нашем с их папой знакомстве. Если ребята чего-то не знали, с упоением им это рассказывали. За шутейным разговором мы вдруг опомнились, что знакомы, оказывается, не тринадцать, а четырнадцать лет – прикол! Пересчитали – точно четырнадцать! Вообще круто!

Так всё замечательно начиналось. Так душевно было, пока Милу не начало тошнить. Ночь прошла в мучениях ребёнка. Под утро болячка победила и меня. Детей в школу не пустили – а вдруг им тоже станет плохо, ещё и на уроке. Я лежала пластом целый день. Мила, маленький большой оптимист, ожила и даже устроила забег. Потом случилась температура и снова рвота всю ночь.

Следующим вечером стало хреново Маше. Целую ночь Егор провёл с ней. Ян, глядя на весь этот кошмар, сказал с опаской: “Остались только мы с папой.”

На рассвете, когда рвота у Машушки закончилась, кишечный грипп (видимо, это он, зараза) набросился на Яна. Полночи и полдня сражался ребёнок. Потом все изнемождённые и выжатые спали, набираясь сил для выздоровления.

Спасибо, что не все сразу слегли, а чётко по очереди. Мы не успевали менять и стирать тряпки, которые пострадали в неравном бою с рвотой. Боролись с температурой, поносом и постоянной дурнотой у детей. Они, конечно, бойцы. Грипп этот – омерзительная гадость. Уже бывала с нами такая фигня, но чтоб с температурой и так изматывающе долго – никогда.

Вот и отпраздновали четырнадцатилетие наших бурных отношений. Пол в блевотине и лепестках роз – зрелище не для слабонервных.

Берегите себя.