… в эти шоколадные волосы и мистические глаза болотного цвета. И в это имя – любимое, вечное. Ее звали Вера, но она ни во что не верила.
Они познакомились пять лет назад.
В тот вечер Вера сидела во дворе на бордюре и лениво курила. Чей-то незашнурованный ботинок наступил на ее тень. Девушка подняла голову и увидела его:
– Не топчи меня.
Первая дуэль взглядов. Первая борьба молчаний.
Наконец он сказал:
– Все зовут меня дьяволом, но на самом деле я бог, – он сошел с ее тени.
– Но, бог, у тебя ведь есть имя?
– Макс, – молодой человек снял темные очки. Оказалось, у него разноцветные глаза: зеленый и голубой. – У тебя есть чем рисовать?
Вера достала из кармана джинсов помаду и протянула ее Максу. Он присел рядом с девушкой и начал рисовать на асфальте вишневый шедевр. Длинные солнечные волосы падали ему на лицо, но он не обращал на них внимания. А Вере они мешали. Девушка выбросила окурок и решительным движением руки убрала волосы с лица Макса.
Он очнулся, вынырнул из вдохновения и заметил ее:
– Я не буду тебя любить, – сказал он. – Я буду тебя рисовать. Всю жизнь. А это больше, чем любовь, – и вновь погрузился в работу.
Его тонкие пальцы уверенно танцевали по асфальту, оставляя на нем кровавые линии.
Наконец Макс оторвался от рисунка.
– Вот, – просто сказал он, и Вера увидела себя словно в пепельном зеркале. – Хочу курить, – улыбнулся Макс, и она протянула ему сигарету. – Еще одну.
Девушка дала ему вторую. Макс закурил сразу две, затянулся.
– Что ты делаешь? – удивилась Вера.
– Выпендриваюсь.
После маленького замешательства они одновременно рассмеялись. И сразу стали очень близкими. И даже родными.
– А зачем ты здесь сидишь? – интересовался Макс.
– Прогуливаю свой выпускной вечер.
– Пойдем прогуливать его ко мне домой, – он взял ее за руку, и Вера послушно последовала за ним.
Тогда она впервые попала в храм своего будущего Бога. Здесь везде жили картины: на стенах, потолке, даже на телевизоре и в зеркалах. Рисунки были болезненно яркими. В них преобладали оттенки красного.
– Ты видишь жизнь красной? – спросила Вера.
– Жизнь – любая, только не красная. Красный цвет – цвет смерти.
– Ты рисуешь смерть?
– Давай есть батон.
И они ели батон. А потом Макс сказал:
– Сейчас я буду тебя рисовать. Обнаженной. Совсем откровенной. И распятой.
– Что я должна делать?
– Что хочешь.
И она делала, что хотела: рассматривала фотографии, танцевала на диване, говорила по телефону, причесывала Макса, а он врезался в нее глазами, впивался сердцем, любил кистью.
– Может, я разденусь, – предложила Вера.
Макс не слышал – он был ТАМ.
Девушка пожала плечами.
– Я домой пойду.
И снова нет ответа.
Вера открыла дверь, оглянулась в надежде, что Макс удержит ее. Не удержал.
Вера обижалась два дня. А потом вернулась.
Макс радовался, как ребенок:
– Идем! Ну скорее! – он тащил ее к мольберту, где жила еще одна Вера – прекрасная, бесстыжая, святая.
– И совсем нет красного цвета, – задумчиво сказала девушка.
Макс растерянно взглянул на нее:
– Ты ведь не смертельная.
Вера отвернулась от картины.
Макс растроился:
– Не нравится, да?
– Не рисуй меня больше.
– А что с тобой делать? – жестоко спросил Макс.
– Люби меня, – приказала Вера.
– Но я люблю многих, а рисую только тебя.
– Значит и люби, и рисуй.
И он любил. И он рисовал. Рисовал на бумаге, на песке, окне трамвая, на своей ладони и холсте.
А она молилась ему. Теперь, когда у нее появился свой Бог, она стала совсем настоящей Верой.
И жизнь струилась сладким радужным потоком. Лишь иногда плохое самочувствие Макса омрачало их бесконечное счастье. И все таки Вера заставила его показаться врачам. Макс прошел полное обследование, и вскоре Веру вызвали в больницу.
РАК.
Она ничего не сказала мужу. Она доставала лекарства, делала ему уколы, обещала, что совсем скоро он будет здоров. И Макс по-детски верил и знал, что конечно же все будет хорошо, ведь здесь Вера, она рядом.
Но приступы повторялись все чаще и становились еще продолжительнее. Макс кричал так, что рвались голосовые связки. И однажды, сквозь девятый вал боли он сказал Вере:
– Убей меня.
И тогда она впервые повысила на него голос. Но Макс повторил:
– Убей. Освободи себя от этих хлопот и меня избавь от мучений.
– Перестань говорить ерунду! – ей так хотелось сбежать из этого разговора, ей было так страшно.
– Послушай, солнышко, я ведь уже умер.
– Замолчи! – кричала она.
– Я больше не могу рисовать, а значит я мертв.
– Но ты любишь меня!
– Да.
– Вот поэтому ты будешь рисовать, – Вера заплакала. – Ты будешь рисовать меня! Слышишь?!
– Убей.
Макс все чаще путешествовал в ад. Он погибал. Жизнь изо всех сил издевалась над ним. Его нужно было спасать от жизни. И тогда Вера сделала ему Этот Укол.
И Максу стало легче, а она сходила с ума от безысходности, от бессилия и осознания того, что делает своего Любимого наркоманом.
Вера осталась наедине со смертью самого дорогого ей человека, и в этом черном поединке, где исход был заранее известен, пока побеждала Вера.
Максу больше не было больно. Он начал думать, что выздоравливает, что лекарства творят чудеса.
Наступил особый день. В этот день пять лет назад Вера и Макс познакомились. Макс даже смог встать с кровати. Медленно погулял по комнате. Подошел к мольберту. Взял кисть – ласково, осторожно – словно волшебную палочку.
Вера нежно гладила мужа взглядом. Теперь он еще больше походил на Иисуса – тонкий, прозрачный, бледный.
– Я живу! – воскликнул Макс. – Вера, смотри! – он продирижировал кисточкой в воздухе и утопил ее в сочной краске.
Вера закрыла глаза. А Макс уже создавал очередную икону, на которой мадонной была она – его ВЕРА.
– Извини, но сегодня ты в красном, – виновато улыбнулся Макс и захлебнулся вдохновением.
По ее телу прошла дрожь. Сердце ударилось о душу и забилось в немой нежности.
Около трех часов Макс не отрывался от холста. Около трех часов Вера любовалась ним, она запоминала его, она с ним прощалась и впитывала в себя последние капли его жизни.
Макс почувствовал легкое головокружение. Вера помогла ему дойти до кровати. Он слабо сопротивлялся:
– Я же не дорисовал!
“Ты не дожил”, – вспыхнула в ней красная мысль, но Вера прогнала ее прочь.
– Хороший мой, ты устал, – ласково сказала она. – Я сделаю тебе укол, и ты поспишь, да?
Макс беспомощно улыбнулся:
– Мне так спокойно. Я люблю тебя.
– Я люблю тебя.
Адская доза рая.
Укол провоцировал и приглашал смерть. И смерть приняла приглашение.
Максу было легко и невесомо. Он влюблялся еще смертельнее в эти шоколадные волосы и мистические глаза болотного цвета. И в это имя – любимое, вечное. Ее звали Вера, но она ни во что не верила.
Коментарі закриті.