Місяць: Листопад 2012

Страхи, запреты которые пугают нас с детства – оказываются такими мелкими, беспомощными. Одним щелчком они убираются из жизни, стоит только сделать шаг им навстречу. Словно от вспышки света, трусливыми тараканами они разбегаются по дырам и щелям.

Когда я была маленькой, мама не разрешала завести кошку. Это было категорически невозможно. А теперь, когда на моём пути плакал котёнок, я наклонилась и взяла его, невесомого, больного, грязного. Взяла навсегда. И это оказалось так просто. Протянула руку – и всё.

В детстве я мечтала о собаке. Смотрела передачи о кинологах, читала десятки книг, рисовала, писала о собакевичах. Изучала ветеринарные справочники, гуляла с чужими псами с утра до вечера, умоляла родителей о хвостатом друге. И мне его разрешили.. в пятнадцать лет – когда начинаются мальчики, свидания, весёлые хулиганские девичники и новая, уже личная жизнь. Когда вообще не до собаки.

Но вот, ты превращаешься во взрослую, можно пойти гулять, заглянуть, ради любопытства, на птичий рынок и вернуться домой с очаровательным двортерьером, представленным как спаниель. Да пофиг, спаниель или бультерьер – главное любимый.

Или вот, приспичило, например, замуж. Берёшь любимого, идёшь в ЗАГС и расписываешься, не ставя никого в известность. Потому, что это только твоё дело, твоя свадьба, и ты делаешь её такой, какой хочется тебе, а не как положено или, чтоб никого не обидеть. А потом каждый раз, вспоминая об этом очень личном событии, радуешься, что поступила именно так.

А бывает, хочется татуировку. Смотришь на всех расписанных смельчаков и бредишь этой татуировкой, но страшно. Почему? Боишься боли, а вдруг не понравится, или осудят, не поймут, и это на всю жизнь, а как она будет смотреться в старости? Вопросы и сомнения раздирают и не дают жить спокойно. А потом садишься перед странноватым разноцветным чуваком, и наблюдаешь, как на твоём плече набивается твоя мечта. И понимаешь, что не так уж это и больно, что всё тебе нравится, что это твоё тело, его и так осудят – и с татуировкой и без – “доброжелателям” повод не нужен. А в старости кожа и без татуировки – так себе.

И вот всей этой чуши ты боялась и оттягивала осуществление своей мечты на столько лет? Тю..

Или бац – ты беременна.

Нормально вообще? Как жить дальше? И страшно так, что не передать, но деваться некуда.

И живёшь, и рожаешь, и понимаешь, что снова зря очковала. Подумаешь, ребёнок. Подумаешь, три ребёнка.. пять..

Не так уж это и стрёмно оказывается. Даже радостно и интересно.

Конечно, важно отдавать себе отчёт, что за всё это богатство надо нести ответственность. Но такая ответственность гораздо приятнее страха не совершить то, что совершить хочется.

Часто наше “знание” психологии и “умение разбираться в людях” обусловлено их отношением к нам. Те, кто за нас – молодцы.

Кто против – дураки.

Кто равнодушен – отмороженные или строят из себя пуп земли центр мироздания.

Единомышленники, братья по духу, конечно, самые лучшие ребята на земле.

Мудрые, чуткие, дружелюбные.

И главное, что меня они считают самой-самой.

Вот, например, поёт мне некий товарищ  дифирамбы – значит у него точно есть вкус. И вообще, сразу видно – это хороший человек.

Если наши мнения совпадают, понятно, что передо мной умная, глубокая личность. Искренняя, настоящая, обаятельная. Поэтому  проступки, слабости, комплексы такого человека можно оправдать и объяснить травмами детства, которые ему нанесли бесчувственные сверстники

и родители-тираны.

Ну и пусть человек гонит беса – это всё обстоятельства, с кем не бывает?

А так – он замечательный чувак. Ведь не может плохой человек так хорошо ко мне относиться.

Но если со мной какой-то “придурок” до неприличия не согласен – всё ясно – он тупой, лицемерный эгоист, однозначно.

Диагноз ставится моментально.

Приговор выносится уверенно и обжалованию не подлежит – “придурок” (он же “ханжа”, “козёл”, “брехло” и т.п.) мыслит узко, однобоко, не видит моей уникальности сути вещей, не признаёт моей правоты истины. О чём с ним говорить вообще, если он нормального языка не понимает. Фучный, короче.

И те, кто с ним заодно – такие же какашки субъективные индивидуумы, неприятные и нудные. И вообще, они мне завидуют. Ну ничего, жизнь расставит всё и всех на свои места.

А жизнь капельками течёт по вселенной. Её не волнуют мои маленькие мнения и эмоции.

А я  сижу, пью чай с лимоном, жую конфету и радуюсь – хорошо всё-таки, что умею разбираться в людях. Видеть всех насквозь – это талант.

Однажды в мою жизнь вошло такое понятие, как ЭГО.

Оно, конечно, было рядом с самого рождения, но осознала я это, когда меня ткнули в него носом, как щенка в какашку. Это случилось в славное время тренингов роста (духа, лидерства и взаимодействия в коллективе). Пальцем на моё эго показал тренер, которого я очень уважала. Мол, всё в тебе Наталья, хорошо, но твоё эго..

Эго поникло – “попалили!!!” И спряталось за мою спину – “это всё она!”

А она (я) офигела была в шоке от слов многоуважаемого и заслуженного тренера. Такая замечательная, прекрасная я, и вдруг нелицеприятный диагноз. Конечно же, тренер ошибается, и всё не так понял. Просто он не может охватить всю мощь моей натуры, поэтому и обзывает мою манию величия гениальность всякими матюками умными терминами (успокаивала я себя).

Термин расслабился и гордо вышел наружу – “пронесло!”

Но тут, как на зло, повстречался мне ещё один тренер, ещё более тренеристый и матёрый, и тоже такой: “Эх, дорогушка, если бы твоё эго использовать в мирных целях – цены бы тебе не было”.

Эго снова поджало хвост и преданно посмотрело на меня – мол, скажи им!

Как сговорились все! Чем им моё эго не угодило, не понимаю. У всех эги – как эги, а моё чем хуже?

Я, может, и забила бы на все эти разоблачения меня и моего недостатка, но что бы я не делала, тренеры мне на каждом шагу повторяли: ” Наташа, это не ты говоришь, это твоё эго!” “Вот видишь, снова оно!”

И я начала “видеть”. Моё пресловутое эго мерещилось мне везде. И хотя муж и друзья говорили: “Прекрати верить в эту чушь. У них самих такое эго, что с ним тесно в помещение заходить – всех начинают подавлять, поучать и уличать в том, чего нет.”

Но я привыкла верить наставникам. И случилась со мной фобия – я прямо не знала, куда от своего эга деться. Везде оно меня преследовало и мерещилось. А ведь так хочется быть искренне доброй, а не показушной. От души поддерживать, а не выпендриваться. Быть по-настоящему открытой, а не побеждающей. Всем сердцем светлой, а не доказывающей свою искренность. Вроде я такой и была, но тренеры, щурились, качали головами и говорили: “Ни хрена! Не верим!”

Ко мне на огонёк заглянула депрессия. Я даже рыдала несколько дней всплакнула. Моё бесконечное эго  преследовало меня, стало моей тщеславной тенью.

Мне даже показалось, что я смертельно больна гордыней – а это вообще финиш. Как могла я так низко пасть? Мои идеалы доброго и светлого курили стояли в сторонке и неосуждающе давили глобальным чувством вины.

Меня терзал вопрос – как избавиться от эга? куда сбежать от него? Это же кусок меня..

Подавить? – не получается – лезет из всех трещинок. Бороться? – оно сильное, зараза.

Сели мы с моим эгом, тет-а-тет, задумчивые и несчастные.

Так обидно.. Жили с ним раньше душа в душу, дружно, весело. Подвиги там, приключения, все дела.

А теперь вот пожалуйста – в живых должен остаться только один.

И тут посмотрела я внимательно на своё эго. Сидит себе на троне, с короной набекрень, нимбом пузо чешет, никого не трогает. Даже обаятельное, и симпатичное. Ну и пусть с гонором, зато моё, родное. Куда я без него? А оно без меня вообще загнётся.

Это часть меня – высокомерная, самоутверждающаяся, лидерская, задравшая нос, но и ранимая, обидчивая, желающая нравиться. Это всё я – неоднозначная, многослойная (эго подсказывает: “многогранная”).

И я сдалась – приняла эту часть себя. Смирилась с ней. На самом деле, эго – это мощнейшая энергия, и если её культивировать, она раздавит человека, его настоящую суть. Если же эго запирать на все замки, прятать в тайниках подсознания, ставить в угол и в упор не замечать – можно нажить нелюбовь, неуважение к себе. А это обратная сторона нарциссизма. Даже хуже.

В общем, я выбрала дружбу с моим драгоценным эго. И ловлю кайф от того, что ничего человеческое мне не чуждо. Что могу быть вспыльчивой,

злючей,

обижательной..

(“разной”, – подсказывает эго – так красивее звучит).

Главное – научиться осознавать, кто сейчас в тебе говорит, – эго или душа. Эго всегда громко кричит, бьёт себя в грудь и призывает к справедливости. Душа говорит шёпотом. Немногословна.

Эго моментально перебивает её, очень убедительно рассказывает всякие истории, мастерски приводит аргументы за и против, доказывает свою правоту.

Душа наблюдает за этими спецэффектами, улыбается и говорит спокойно “ведь ты же знаешь, как по-настоящему, в чём суть”.

Харизматичное эго высмеивает её наивную простоту – у него ведь столько трюков, фокусов, смертельных номеров – все ахнут!

Душа соглашается с ним – настоящесть незаметна, как воздух, но она и есть жизнь.

И если человек ещё смеет сомеваться, эго начинает запугивать – не поймут, не поверят, засмеют, не оценят, побьют, сожрут.

И снова душа соглашается, но добавляет – да, аплодисментов не случится. Зато ты будешь знать, что поступил по-человечески. Мир с самим собой – что дороже этого?

Эго чмырит и нападает. Голоса души почти не слышно.

Тогда можно спасти себя вопросом. Он подходит для любой ситуации. Уместен всегда и везде, особенно если потерялся, запутался в сомнениях.

– А как бы поступила на моём месте любовь?

И ещё, я поняла такую штуку. Если плохо мне – значит эго депрессирует, и тянет меня за собой в болото уныния, обиды и гнева.

А если мне плохо из-за того, что кому-то больно и тяжело, то это уже плачет душа.

Это со-чувствие. В его настоящесть я верю больше, чем в свои обиды и недовольность кем-то двуногим и человекообразным.

Пользуясь случаем, хочу передать привет своему дорогому эгу. Благодаря ему, я умница и красавица, сижу здесь на лаврах и горжусь своей невероятной мудростью.

Не люблю сомневаться. Это обесточивает.

Не люблю, если не понимаю, как себя вести.

Стоять в стороне, “быть выше ситуации”, не лезть, когда меня не касается. Не пачкаться спором, не объяснять, не поддаваться на провокации, ведь исход известен заранее – каждый останется при своём мнении, со своей правдой.

Не реагировать – что это? мудрость?

или “моя хата с краю”? Где грань?

Или всё-таки бросаться в клубок полярных мнений (а полярные они потому, что каждый видит ситуацию со своего ракурса)

всем сердцем отстаивать собственную позицию, пытаться достучаться, быть резкой, субъективной, нападающей.

Выходить из перестрелки противоположных взглядов, без вдохновения,

с тяжелыми, словно под ливнем намокшими крыльями.

Разучившаяся летать.. пусть на несколько дней, но ведь они безвозвратны.

Закрыть глаза на то, что не приемлемо моей натуре, пройти мимо – я бы перестала себя уважать.

А можно выбрать стать “миротворцем”.. Когда мои дети ссорятся, я не могу подойти и сказать “спор окончен, миритесь”. Конечно, мне легко быть дружелюбной – я мимо проходила, а для них важен этот душевный (иногда и физический, чего уж там) мордобой. Ведь задето самолюбие, назрел какой-то внутренний конфликт. И пробегая по своим делам, искусственно этот сердечный шторм замять невозможно.

Не принимая ничьей стороны, мы с детьми пробуем разобраться, из-за чего всё началось, каждый объясняет свою боль и обиду, высказывается. И только после этого приходит взаимопонимание, прощение и примирение. А просто подойти и сказать “ребята, давайте жить дружно” – и все очнутся, прекратят бойню и улыбнутся солнечно: “а ведь правда – чего это мы?” и побегут водить хороводы – утопия. Это с детьми.

Со взрослыми точно так же.

Вопросы.. И главное, что только я могу на них ответить. Ничьи советы, пусть даже самые умные, не направят, не помогут. Я отношусь к словам, как к фону. Не принимаю близко к сердцу ни похвалу, ни критику. Конечно, от хороших слов – тепло и уютно, а от колких и бьющих – неприятно. Но я не воспринимаю их, как истину. Мне пели дифирамбы, а потом разочаровывались – я не оправдывала ожиданий ( вообще, не люблю ожиданий и оправдываться)

Обижались, что не была идеальной, правильной и хорошей (как в их эротических фантазиях).

Я знаю, что сегодня меня коронуют, а завтра, возможно, казнят. И казнят именно те, кто носили на руках.

Кто-то умный сказал, что людям нравятся только те человеки, которые поддерживают их мнение, или те, кто является скамеечкой, на которую удобно положить ноги. Понимаю, что человек, который восхищается, благодарит, берёт с меня пример – находится со мной на одной волне. И если я нырну

или выйду на берег, уплыву от его волны – сразу перестану быть в его глазах хорошей и замечательной. В один момент перечеркнётся, забудется всё доброе, что человек ко мне испытывал и объяснение тут же найдётся – “как я в ней ошибался (ошибалась)”.

Поэтому я обречена на разборки с самой собой. Главное, чтоб я себя уважала и принимала. А мнения людей – как ветер – часто меняют направления..

Ориентироваться по ним не умею. Компас внутри. И уж точно не в словах.

Состояние такое, что в субботу жизнь привела нас в музей туалетов. Как же мне там было плохо.. Небольшая комната, с кучей скульптурок, сувенирчиков, статуэток, тужащихся людей и зверей на всевозможных унитазах. ПОшло, неприятно. Я понимаю, туалет – это очень важное достижение цивилизации, но мне было мерзко (опять-таки, я тётка субъективная). Ян у меня спросил:

– Тебе здесь нравится?

– Нет.

– И мне.

– Пойдём отсюда!

И мы ушли. Ян сказал, что ему только два унитаза понравились – электрический и с гильотиной, которая писюны отрезает. Мне, кстати, тоже.

Чтобы забыться и утешиться, накупила миллион пончиков и вкуснющих пирожных с шоколадными кусочками внутри. Пирожные оказались глубокоиспорченными, а пончики несвежими.

А ещё у меня была любимая ваза. Я ведь мама. А у каждой порядочной мамы есть любимая ваза. Я повстречалась с ней восемь лет назад, будучи беременной (как обычно). Она стояла в центре мира, невероятная, волшебная. Такой красоты я не видела никогда. Она манила и шептала: “Я ваша навеки”. Единственное, что смущало, это стоимость. Нереально дорогая, и фантастически красивая.

Никогда я не желала так сильно обладать предметом. Прямо до потери сознания. А нет, вру. Когда мне было лет восемь, в Сочи, на витрине в Детском Мире я увидела игрушку белочку. Это была любовь с первого взгляда. Мне бесконечно захотелось эту игрушку. Мама не прониклась моими чувствами, и я сошла с ума от горя.

Сама себя не узнавала – казалось бы, взрослая девка, устроила истерику, поставила матери ультиматум, что без драгоценной белки отсюда не уйду. Чтобы не позориться, мама купила мне ярко-оранжевую игрушку, которую я назвала Леной и, кстати, быстро разлюбила. Мама до сих пор с недоумением вспоминает этот случай белочки моего первого и последнего магазинного помешательства.

И вот теперь ваза. Я бережно взяла её в руки, держала это сокровище, любовалась.. Только теперь мамы не было рядом. Я сама стала мамой, и принимать решение должна была именно я.

– Девушка, не лапайте товар! Мне его ещё продавать, – нарушила мой эстетический оргазм бесчувственная продавщица.

Естественно, её реплика стала последним аргументом “ЗА” и ваза-шедевр, ваза-мечта с тех пор поселилась в нашем доме. Приобретение её, такой хрупкой и мечтообразной, стало для меня вызовом – я сказала себе, если отважусь купить такую дорогую вещь – жизнь нашей семьи станет ещё благополучнее, богаче. Так и случилось.

Несколько часов назад кошка разбила мою любимую вазу – ведь у всех приличных мам любимые вазы кто-то разбивает. Эту миссию отважно взяла на себя наша хвостатая Фейка, у которой, как всегда, после полуночи, началось бесилово, гасалово, под потолком летание, на беззащитных людей нападание.

Ваза не выдержала этого дурдома – и вдребезги. Главное, котейка цела и невредима, только слегка контужена. Но это у неё ещё до убийства вазы наблюдалось.

Я задумчиво собирала осколки, наблюдая за своими чувствами – ни досады, ни расстройства. Тем более, последнее время мне нравятся простые вазы. Чтобы была видна вода и стебли цветов. Насквозь.

Прозрачные.

Ну и что, что я – мама. Подумаешь! Ничто человеческое мне не чуждо. Тем более такое невероятное состояние души, как КАНИКУЛЫ. Чем тебе не нирвана?

Сколько всего неполезного, но приятного можно съесть, сделать и напридумать! Конечно, такой лентяйке, как я, каникулы противопоказаны, но, к счастью, они случаются раз в два-три месяца – и это радует моё сумасшедшее разгильдяйское сердце.

Итак, сочинение на тему

Как я провела каникулы

1. Отправила детей в ссылку на дачу. Не всех ребят. Две трети. Там их добросовестно откармливали, выгуливали, учили уму-разуму.

2. А тем временем, я целыми днями ходила в пижаме и меняла диеты. Был день, когда ела исключительно пончики + кофе.

Только когда загрызла все сладости – душа успокоилась, нырнула в гармонию. Даже чересчурный передоз сахара никак не приструнил мою хилую силу воли – ну не могу я находиться наедине с пончиками в замкнутом пространстве.

Случился и овощной день + конечно, кофе.

А когда испекла хлеб – так сутки только его и поедала. Дегустировала хрустяще-румяную корочку с маслом, пышные ароматные внутренности + чай с лимоном, чередуя с кофе. Когда хлеб приказал долго жить, началась макаронная диета. Трижды в день вермишелевая лапша.

Просто я ленивая неприхотливая.

3. Я не только ела. Я даже читала. Закончила одну книгу и начала другую. И всё муравьиный Вербер.

4.Танцевала. Как же мне нравится это дело! Как же мне нравлюсь я по ту сторону зеркала. А по эту – ещё лучше. Как живая.

5. Думала о всяком умном.. и о глупом – тоже.. для баланса.

За окном жёлтый листок попал в плен пауку и болтается на паутинке, как на поводке. Стучит в стекло. Напоминает, что ноябрь, а потом и конец света. Затем новый год и весна. Главное – продержаться до подснежников.

6. Лечили кошку. Ветеринары хором говорят, что она – боец.

7. Гуляли в разноцветном от осени парке, считали уток, бегали по мостику, пускали мыльные пузыри с маленькими радугами внутри.

7. Нас нельзя оставлять без детей – мы сразу делаем себе татуировки.

 

8. В очередной раз провела эксперимент над собой. Дело в том, что я не могу ни строчки написать, если сделала хотя бы пару алкогольных глотков. Доступ вдохновения к сердцу моментально перекрывается.

Когда-то в бурной молодости мечтала писать стихи и курить. Вся такая с сигаретой, и чтоб дым под потолок, и взгляд затуманенный.. Но моя муза пропагандирует здоровый образ жизни и не любит никотин. Она не приходит на свидание, если я грешу сигареткой.

А тут каникулы. Каникулы = срач. Срач = уборка. Уборка = не хочу. А если под музычку, да с пивасиком?- соблазняет меня моя Вторая я.

– Нет! – я Первая строгая, решительная с сухим законом в сердце.

– А Сангрию?

– А вот и да.

Заметка так и не рождается. Зато уборка проходит в лёгкой и дружественной обстановке под всякую попсовую дребедень, философский “Аквариум” и стихи Веры Полозковой. Есть у меня один любимый-прелюбимый шедевр её души. Слушаю постоянно. Но с ним поделюсь на десерт.

Кстати, читала не только Вербера, но и несколько интервью Веры. Вот для меня она – гений. Я восхищаюсь её талантом и взапой читаю, слушаю её стихи. То, что она потрясающая – для меня само собой разумеется, но, оказывается, многие завистники поэты и шакалы критики не признают таланта Полозковой. Кстати, критики в моём понимании – что-то вроде паразитов, которые живут за счёт жизнедеятельности других личностей. Сами ничего не создают, только умничают, что плохо, а что нет. Даже не знаю, как бы они, бедные, существовали без тех, кого с таким аппетитом жрут критикуют.

Вера рассуждает гораздо мудрее и лояльнее, чем я. Она считает, миссия настоящего критика в том, чтобы рассказать автору нечто такое о его творчестве, о чём сам поэт (режиссёр, художник и т.д.) даже не догадывался. Увидеть в произведении то, что не увидел никто, и показать этот оттенок, нюанс. Правда, за все годы своей популярности, она прочитала всего четыре вот такие профессионально критические статьи о себе.

В последний день рая каникул (а мы себе их продлили до воскресенья) вернулись  дети.

Примерно месяц назад Маша с классом побывала в Экспериментаниуме. Это такой замечательный музей с кучей физико-химических, оптических и прочих интересностей. Вернулась полная впечатлений и постоянно упрашивала нас поехать туда всей бандой семьёй. Когда наша бигмировская lavandaS любезно порекомендовала это место, стало понятно, от судьбы не уйдёшь, и вчера мы чудненько провели там время.

Дети радовались, везде бегали и всё трогали – там это даже приветствуется. Зеркальные лабиринты, очень тёмные комнаты, оптические обманы, ручное эхо, которое приходит на твой зов, возможность почувствовать себя беременным.. Мужчины выстраивались в очередь, чтобы примерить на себя тяжёлый костюм – живот оплодотворённой женщины. Наш папа, хорохорясь, сказал, что ничего трудного в этом нет. Постоял минутку, попозировал фотографу мне и снял беременный наряд. Ну-ну..

Комната с музыкальными инструментами,

пожарная машина живьём, головоломки, в общем, всего не перечислить. Счастливые дети табунами носятся по всем этажам. А впереди раскрасневшиеся родители, теряющиеся в лабиринтах и залезающие внутрь гигантских мыльных пузырей.

Мне подумалось, что там можно назначать свидание. Очень забавно и весело оно пройдёт. Словно бегаешь по детству, удивляешься постоянно, сражаешься с загадками природы.

Мы даже попали на этакий химический мастер-класс.

На глазах у изумлённой публики в колбах и пробирках создавались дымовухи газообразные джины. Жидкость из фиолетовой превращалась в зелёную, потом синюю, затем в голубую. Для таких опасных экспериментов требовались добровольцы-смельчаки. Их выбирали путём нехитрых заданий на внимательность. Например, надо захлопать, когда услышишь слово “жёлтый”. И так химик-волшебник запутал детвору, что никто не хлопал, когда он это слово сказал. А Мила хлопала. Вот её и вызвали. Вместе с помощником (отцом).

Они отважно наливали в пробирки какие-то субстанции, в результате получилась розовая вода. Зрители им бурно аплодировали, а больше всех Маша и Ян, и очень гордились своей химико-познавательной сестричкой. Не умеем мы без приключений.

Конечно, во время каникул я распоясалась и совсем отбилась от рук. Теперь, как жидкортутный серебристый терминатор в третьей части фильма, собираюсь по капелькам, по частичкам, чтобы хоть как-то  функционировать и совершать бытовые подвиги.

Маша сейчас учит Милу восточным танцам, а именно движению бёдрами. Толстенькая Мила с попой набок прилежно повторяет за старшей сестрой азы танца женственности и красоты.

А напоследок, как я обещала, Вера Полозкова.

to Yoav

каждый из нас – это частный случай музыки и помех
так что слушай, садись и слушай божий ритмичный смех
ты лишь герц его, сот ячейка, то, на что звук разбит
он – таинственный голос чей-то, мерный упрямый бит
он внутри у тебя стучится, тут, под воротничком
тут, под горлом, из-под ключицы, если лежать ничком
стоит капельку подучиться – станешь проводником
будешь кабель его, антенна, сеть, радиоволна
чтоб земля была нощно, денно смехом его полна

как тебя пронижет и прополощет, чтоб забыл себя ощущать,
чтоб стал гладким, словно каштан, наощупь, чтобы некуда упрощать
чтобы пуст был, словно ночная площадь, некого винить и порабощать
был как старый балкон – усыпан пеплом, листьями и лузгой
шёл каким-то шипеньем сиплым, был пустынный песок, изгой
а проснёшься любимым сыном, чистый, целый, нагой, другой
весь в холодном сиянье синем, распускающемся дугой
сядешь в поезд, поедешь в сити, кошелёк на дне рюкзака
обнаружишь, что ты носитель незнакомого языка
поздороваешься – в гортани, словно ржавчина, хрипотца
эта ямка у кромки рта мне скажет больше всех черт лица
здравствуй, брат мой по общей тайне, да, я вижу в тебе отца

здравствуй, брат мой, кто независим от гордыни – тот белый маг
мы не буквы господних писем, мы держатели для бумаг
мы не оптика, а оправа, мы сургуч под его печать
старость – думать, что выбил право наставлять или поучать
мы динамики, а не звуки, пусть тебя не пугает смерть
если выучиться разлуке, то нетрудно её суметь
будь умерен в питье и пище, не стремись осчастливить всех
мы трансляторы: чем мы чище, тем слышнее господень смех

мы оттенок его, подробность, блик на красном и золотом
будем чистыми – он по гроб нас не оставит. да и потом
нет забавней его народца, что зовёт его по часам
избирает в своем болотце, ждет инструкции к чудесам
ходит в мекку, святит колодцы, ставит певчих по голосам

слушай, слушай, как он смеется.
над собою смеется сам

Пришли мы как-то, на ночь глядя, к одному человеку в гости

 

Он на меня набросился и начал татуировать изо всех сил

 

Пока жёнку пытали, Егор музицировал

 

а разноцветный человек по имени Костя, продолжал меня беспощадно раскрашивать

 

Наблюдая мои мучения, отважный Егор взял удар на себя

 

Несколько бесконечных часов он мужественно терпел священную боль, а потом героически спасся бегством от многоигольчатого Кости.

И был таков.

 

Люди, не ходите к этому человеку – он сделает вас ещё красивее!

 

А теперь, внимание – вопрос!

Какую татуировку мне набили?

Мои дети пока не очень большие. Даже ещё не подростки, поэтому могу спокойно умничать о том, как найти общий язык с мелочью пузатой. А что делать с юными людьми, которые выходят в большую жизнь без особого опыта, а их старые установки разбиваются в пух и прах о честную реальность?

Родители очень хотят помочь ребятам, но часто бывает, что пути отцов и детей разошлись ещё в детстве,

уже давно дочки и сыновья поняли, что пап-мам больше интересует карьера, телевизор или разборки друг с другом, чем они. Невозможно всю жизнь отфутболивать детей с их “маленькими проблемками”, а потом бац – и в один прекрасный день стать близкими, требуя делиться проблемами большими.

Однажды я стала свидетелем, на мой взгляд, настоящей материнской любви.

Была у меня подружка Наташка. Мы вместе с ней снимали комнату, когда приехали в Киев. В любовных отношениях у Наташки случилась жопа.

У меня жопа была ещё больше (в смысле – на личном фронте),

но рассказ не обо мне.

Сидели мы с Наташкой в какой-то очередной сердечной коме.

Курили по две пачки сигарет в день, пили, плакали, вешались на брудершафт – в общем, классические жертвы несчастных любовей.

Надо сказать, Наташка – девочка примерная во всех отношениях. Так как знаю её с первого класса – утверждаю, что это была круглая отличница, всегда стремилась стать ещё лучше и умнее. Читала, рисовала, прилежно занималась айкидо. Приехала из Николаева учиться в киевский ВУЗ и училась, кстати, замечательно.

Мальчиков не водила, сидела спокойно дома, никого не трогала. Но тут в её жизни снова, как когда-то в школе, случилась я. Почему случилась – потому, что масса у нас с Наташкой было приключений в бурном детстве.

И вот, приехала я в Киев на месяц –  пожить чуток в столице. Ну и понеслась..

Причём я тоже была хорошей девочкой – без всяких там мальчиков и алкоголических замашек. Тоже много читала, хорошо училась и так далее. Но, как показывает практика, если к одной примерной девочке прибавить другую примерную девочку, получаются две плохие девочки.

Однажды я предложила Наташке покурить, и она, к моему удивлению, почему-то согласилась. К тому моменту я уже два раза курила, поэтому была опытной, прожжённой тёткой на фоне, бездарно затягивающейся ментоловым дымом, Наташки.

Но отличницы не сдаются! Они привыкли во всём достигать совершенства.

Чтобы научиться курить правильно, Наташка высосала подряд три сигареты, и глубокой ночью мы отправились за новой пачкой потому, как по боевому настрою Наташки, я поняла, что покупать никотиновую замолодь поштучно – не имеет смысла.

И начала моя Наташка курить, как паровоз. А я – как полпаровоза. Но мне было хорошо – никаких знакомых вокруг, никто маме не расскажет – хочу курю, хочу бухаю, хочу халву ем. Свобода!

А бедной Наташке приходилось маскироваться, шифроваться и бояться потому, что строгая хозяйка квартиры, где мы снимали комнату, очень блюла и бдила.

И оберегала Наташкину девичью честь. На мне хозяйка почему-то сразу поставила крест, хотя моя честь была не хуже, чем Наташкина, между прочим.

После этого лирического отступления, возвращаемся к жопе.

Не знаю, каким способом Наташкина мама узнала о депрессухе дочери – то ли хозяйка всё-таки наябедничала, то ли по голосу в телефоне определила, то ли просто чуечка, но мама таки приехала собственной персоной, к нам, как бы в гости..

Мы отложили резанье вен и массовое самоубийство на завтра, когда родительница уедет восвояси, и радостные выбежали её встречать. Пошли пить чай, болтать о том о сём, щебетали, хохотали – идиллия. На маме всё равно не было лица.. На нас, наверное, тоже.

Когда спектакль с тремя плохими актрисами с позором провалился, мама предложила дочке пойти погулять. Наташка седела на глазах. Она боялась и не хотела идти, но куда деться от родной матери, пусть даже очень тактичной.

В глубине души, Наташка понимала, что отбилась от рук, и эта, когда-то родная женщина, теперь абсолютно чужой человек, который ни хрена не знает о проблемах дочери, о её сердечных метаниях, о том, о чём стыдно говорить, тем более маме.

Мы обе боялись скандала, который так любят закатывать родители. Боялись обвинений, разоблачений, что никакие мы не хорошие. Особенно переживательно было за Наташку – меня-то её мама не тронет.

В общем, пошли они “гулять”. Напоследок мы с Наташкой обменялись взглядами, полными страха и понимания, что хана теперь нашей взрослой жизни. Не умеем мы её жить.

Их не было очень долго. Несколько часов. Я не находила себе места, волновалась за обеих. И вдруг, когда в очередной раз, я в тихой истерике вышла на балкон перекурить свои нервы, заметила на скамеечке во дворе Наташку с мамой. Они мирно болтали о своём, о женском. Я вылупилась на эту парочку, чуть не выпав с балкона. Нормально? Я тут дурею, с ума схожу, а они шушукаются, как две подружки, хихикают..

Наташка заметила под балконом мою упавшую челюсть, занесла её мне и подпрыгнула от радости до потолка. Я накинулась на неё с кучей вопросов, как такое возможно? Почему они с мамой счастливые?

И Наташка, захлёбываясь от восторга, рассказала, что сначала они бродили по улицам, разговор не клеился. Обе недоговаривали, врали, не смотрели друг другу в глаза. Это был ад, пытка, а не прогулка. И вдруг мама остановилась и предложила:

– А давай покурим!

Наташка в шоке посмотрела на родную мать, которая вообще не держала в руках сигарет. У них даже папа не курил никогда.

– Ты уверена? – спросила её Наташка.

Мама была уверена и очень смущалась.

Наташка достала из кармана пачку сигарет, и они закурили. Мама кашляла. Им было очень неловко и странно видеть друг дружку курящими, но вдруг на душе сбылась лёгкость. Они засмеялись и снова стали близкими людьми, только с сигаретами в зубах.

Наташка рассказывала, что никогда они ещё не были так откровенны и интересны друг другу. Никогда не были такими родными. И, оказывается, совсем не ужасно признаваться в чём-то тайном, делиться личным.

Подружка быстро мне всё это сообщила и, счастливая, помчалась во двор к маме. Я, слегка обалдевшая, снова вышла на балкон, и увидела их, весёлых и светлых, как ни в чём ни бывало, продолжающих разговор. Наташка что-то рассказывала, мама сияла улыбкой и очень внимательно слушала.

Я понимала, что сейчас они заново знакомятся друг с другом. Впервые общаются, как взрослые женщины – это и страшно и захватывающе одновременно. Мама смотрела на свою двадцатилетнюю дочь, натворившую кучу глупостей и ошибок, потерявшуюся и запутавшуюся, и принимала её вот такой, непутёвой и неудачливой.

Ни одного укора, ни намёка на осуждение – только глаза в глаза, только две души нараспашку..

Я сквозь слёзы и наступающие сумерки смотрела на маму и дочь, сидящих на скамейке, посреди безлюдного двора.. Наташка затягивалась ментоловым дымом, а рядом нелепо держала сигарету и неловко курила её мама.