У меня есть мама. Она очень любимая и непослушная. Мы частенько с ней воюем, и как её победить – ума не приложу.
Вот, например в Лондоне, она постоянно шла не туда, куда надо. Этакий неправильный ходячий компас. Вскоре я поняла, что если мама направляется в поисках Тауэров, Национальных галерей и соборов в определённую сторону – значит надо идти в абсолютно противоположном направлении – и будет тебе счастье Тауэр с Гайд-парком.
А ещё мама мешала работать женщине в экскурсионном автобусе, рассказывающей в микрофон о городе. Точнее, мама думала, что просто мило беседует с англичанкой, рассказывает ей о своей жизни, семье, о том что она учитель английского. Женщина любезно маму слушала, но ей вообще-то экскурсию вести надо.
Я уже не знала как оттащить маму от этой носительницы её любимого иностранного языка. Спасала туристов и экскурсовода как могла – отвлекала маму, воспитывала, поучала – в общем, вызывала огонь на себя.
На завтрак у нас в отеле был шведский стол. Мама вспомнила своё тёмное прошлое – когда я была маленькой мы ездили в Крым, ходили по рынку и “пробовали” ароматные южные персики, золотые абрикосы, типа хотим купить. Но не покупали, а выходили с базара с полной сумкой вкусных, сочных плодов. Уже на второй день ялтинские продавцы уличили маму в аферизме и с позором гнали от прилавков. Мама уходила с гордо поднятой головой, не сдаваясь, настаивая, что она обязательно купила бы, но ведь сначала надо попробовать.
Ну так вот, вспомнила мама свою грешную молодость, и начала потихоньку выносить из ресторана кексы с круассанами. Конечно, никто нас не арестовывал, не ругал, не наказывал, но всё-таки, как бы само собой разумеется, что это делать запрещено. И если в первый раз мама скромно вынесла пару булочек и пробник вишнёвого джема, то во второй – насобирала полноценный паёк. Аргументировала тем, что она не может много есть с утра, а этим мы замечательно пообедаем (у нас был оплачен только завтрак. Остальное пропитание в течение дня мы добывали на своё усмотрение в кафе или супермаркете.)
Когда на третий день я увидела, что мама “идёт на дело” – заготавливает “чемодан” для выноса продовольствия с завтрака, то поставила ультиматум – или честь моя – моя лишь честь, или мы серьёзно поссоримся. Мама настаивала, что это не воровство, мы платим за завтрак, поэтому можем взять немножко про запас. Я говорила, что оправдать можно всё, но есть правила. Мы ведь хотим, чтобы с нами поступали честно, тогда почему позволяем себе отклонения от правил?
Мама сдалась и пообещала, что больше так делать не будет.
Но хулиганить не перестала, а с виду приличная женщина. В зоопарке мы попали на территорию, где на свободе, в зарослях кустарника бегают крошечные обезьянки. А вокруг таблички, предупреждающие о коварности этих обаятельных малышек. Дело в том, что они запросто могут откусить человеку палец, и везде нарисованы люди с отгрызенными руками, и фонтаном кровищи. И портреты – кровожадные мордочки этих мартышек. На каждом шагу стоят смотрители, готовые спасти наши пальцы от острых зубов животных. И с колясками туда нельзя, чтобы не загрызли ребёнков. В общем – атас.
Мы с интересом прошлись возле кустов, где стайками обитали премилейшие обезьянки. Моя правилонарушательная мама протянула руку в чащу, и ей на ладонь прыгнула мартышка. Симпатичная, малюсенькая. Комочек жизни. Мама радостно засмеялась, люди окружили её, и с улыбками завороженно смотрели на ручного зверька. Мама восторженно гладила животное и показывала её толпе. Откуда ни возьмись, примчалась работник зоопарка, забрала обезьянку и сделала маме замечание:
– Это не смешно. Она может откусить вам палец.
Мама имела её в виду. Пожала плечами, скрылась в зарослях, поймала следующую обезьянку и начала с ней разговаривать. Снова прибежала смотритель, опять забрала пальцеоткусывательную мартышку.
Мы с Машей поняли, что маму надо срочно уводить, пока она не удочерила обезьянку.
Такой вот компромат на родную мать. Наябедничала, и пойду восвояси.
А вы как своих мам воспитываете?
