о Человеке

Читаю о российских артистах (да и о некоторых украинских, чего уж там), которые ведут себя малодушно, и вспоминаю одного Человека, который много лет назад предупреждал меня об этом. Мне повезло, что Встреча с ним случилась в самом начале моей взрослой жизни.
Однажды влюбилась я в Олега Меньшикова. Очень. И решила стать известной, чтобы он обо мне узнал, влюбился, ну, и женился, понятное дело. Взяла я в охапку кучу своих сценариев, пьес и рассказов со стихами + маму, и поехала в Москву. Москва меня встретила очень приветливо.
Думали мы с мамой, куда же стихи мои гениальные идти показывать, кому? И пошла я в издательство журнала “Юность”.
Семнадцатилетняя, взволнованная, в шапочке, пришла и говорю:
– Я пишу стихи. Кому их можно показать?
Доброжелательная тётенька провела меня в кабинет, видимо, к тому, кому можно показывать стихи. И шёпотом предупредила: “Держитесь. Юрий Александрович очень строгий”.
Я, конечно, испугалась ещё больше. Захожу. Вижу, спиной ко мне сидит невысокий дядечка. Не отвечает на моё приветствие, не поворачивается, говорит: “читайте”.
Я начинаю читать стихи в спину. Тут спина поворачивается, и этот самый зловещий Юрий Александрович впивается в меня взглядом. “Мамочкииии!..”
– А-ну, ещё читай.
И я читала.
Одно стихотворение ему особенно понравилось. Он просил меня его читать раз десять. Слушал с закрытыми глазами, словно смаковал.
К нам заглянула любезная тётенька и тихо ему напомнила:
– Юрий Александрович, вам пора ехать.
– Подождут, – резко отмахнулся Юрий Александрович.
Он оказался поэтом. Фамилия Влодов. Автор очень резких, антисоветских стихов, за которые попал в “чёрные списки”, потерял возможность издаваться и вступить в Союз писателей. Влодов читал мне свои стихи, рассказывал о известных личностях такое, о чём знают только в узком кругу. Говорил тяжёлые вещи, которые мне, летающей в облаках, было странно слышать. Предупреждал, как грязен творческий мир, какими жалкими и пресмыкающимися бывают артисты, поэты.. С любовью рассказывал о своей красивой жене, показывал её фото в журнале…И снова просил меня читать.
А любезная тётя заглядывала к нам и растерянно повторяла:
– Юрий Александрович.. ну как же так! Ведь люди ждут!
Он раздражённо отмахивался, и наше общение продолжалось.
Я отважилась спросить:
– У вас, наверное, важные дела? Я вас задерживаю?
– Всё хорошо. Никуда я не поеду.
И мы говорили, говорили.. Я испытывала смешанные чувства – и боялась его, и восхищалась, потому что он был очень искренний, открытый. Ни грамма лицемерия, поэтому каждое его слово было бОльным, не украшенным, жёстким.
Прошло больше трёх часов. Я словно ураган пережила. Такая мощь, такой металлический человек, а внутри – весна. Мне кажется, у меня болели мышцы души.
Вдруг в кабинет ворвался мужчина в сером плаще.
– Что ж вы нас так подставили, дорогой Юрий Александрович, – улыбнулся он поэту.
– Я стихи слушал, – как ни в чём не бывало ответил Влодов. – Познакомьтесь, это Наташа, а это Александр. Наташа пишет стихи. Александр – мэр Ногинска.
– Очень приятно, Наташа, – светился весельем мэр. – Вы почему нам срываете мероприятия?
Я смутилась, покраснела и абсолютно не понимала, в чём моя вина.
– У Юрия Александровича сегодня был творческий вечер, а он не приехал, – объяснил мэр-весельчак. – Из-за вас, Наташа.
А Влодов сказал:
– Наташ, читай ему.
Когда я закончила, поэт спросил у Александра этого:
– Понял?
– Теперь понял.
Четыре часа моей жизни. Странные, важные, зажавшие душу, четыре часа. Я часто вспоминаю эту встречу. Встречу с очень сильным и жёстким человеком, который ради общения с незнакомой девчонкой, прогулял свой творческий вечер. Человек, который от всего сердца советовал мне бежать из мира поэзии и театра. Ада, который сметает человеческие судьбы, особенно женские, топчет их, доводит до алкоголизма, сумасшествия или зависимости от признания.
И я убежала, но не тогда, не после той встречи. Тогда я думала, что это Влодову не повезло, что он жил в тяжёлые времена, и верила, что у меня всё будет по-другому.
Набрала его имя в инете. Он умер. В 2009.
Светлая Вам память, удивительный Юрий Александрович. Спасибо, за тот зимний вечер, в котором было тепло.