Категорія: Нотатки

Але ж так і вийшло – одного ранку ми дізналися, що згинули наші вороженьки, як роса на сонці. Їх не вбивали, не бруднили об них руки. Вони просто втікли, щезли з нашої землі!

Гімн – мантра для мільйонів українців. Ми співаємо його душею, під стукіт сердець. В ньому пророцтво, яке збувається.

У меня были друзья.

Когда я пыталась рассказать им об ужасе, который творит “беркут” на Майдане, друзья отмахивались: “Не хочу о политике.”

Когда я делилась с друзьями тем, что за нами охотятся титушки, нам сжигают машины, людей избивают, пытают, убивают, друзья отвечали: “С вами на Майдане стоят нацисты и фашисты”.

Когда я объясняла друзьям, что Майдан борется за человеческие ценности, люди восстали против бандитизма, друзья твердили в ответ: “Вы стоите за лидеров оппозиции”..

У меня БЫЛИ друзья.

У меня есть друзья. Те, которых знаю много лет и те, которых мне подарила Жизнь в эту страшную зиму, которые познавались в очень трудные времена. Они мчались на мой призыв, бросая все свои дела и заботы. Они, зная, что я покупаю медикаменты для раненных, сбрасывали деньги на мою карточку, не видя меня, не зная меня, но ДОВЕРЯЯ мне. Они писали в ФБ, спрашивали, чем помочь, куда ехать, что везти.

Этих людей так много.. Эти люди – такая поддержка.

Я расскажу об одной девушке.

 

Аня добавилась ко мне в ФБ.

Когда под моим домом были бандиты, она, не зная меня лично, волновалась так, будто я очень близкий ей человек. Она молилась за меня и учила молитве, которая когда-то спасла её.

Оказалось, Аня почти каждую ночь волонтёрит с медиками возле Стеллы. Мы на всякий случай обменялись телефонами. И однажды, когда мы блокировали автобусы с “беркутом”, который снова зверски избил людей под судом, я позвонила Ане и попросила узнать, приедет ли подкрепление с Майдана. Аня поговорила с афганцами – те ей сказали, чтобы она ехала к Стелле, а не к автобусам.

Когда “беркут” начал остервенело бить безоружных людей и травить их газом, я позвонила Ане и умоляла её приехать, потому что людей калечат, нужны медики, нужна поддержка.

В этот самый момент, кода я просила о помощи, Руслана говорила со сцены Майдана, что возле автобусов всё спокойно. Волонтёры со Стеллы предположили, что я просто паникую. Ане говорили: “Там всё ОК, не кипишуй”, но Аня поверила мне и сказала: “Я еду”.

И она примчалась. Мы тогда впервые увиделись и обнялись. Я несколько часов стояла на морозе и очень замёрзла. Аня протянула мне пуховый платок – любимый платок её мамы. Я закуталась в него и сразу стало теплее и легче.

 

Мои “друзья” всю эту зиму не хотели меня услышать (к счастью, их единицы, но всё равно больно). А человек, который никогда меня не видел вживую, приехал через весь город, на зов о помощи, и укутал меня платком, как защитой.

 

Об Ане могу говорить много. Она невероятная. Она и осколки из людей доставала, и в самые страшные дни и ночи была на Майдане, и по аптекам закупала нужные медикаменты.

Я боялась снайперов, а она – нет, хотя её друзей со Стеллы убили..

А дома всё это время Аню ждали двое маленьких деток..

У меня ЕСТЬ ДРУЗЬЯ.

Все, с кем разговариваю по поводу президентских выборов, сначала говорят:

– Конечно, Богомолец самая достойная, но она ведь не наберёт столько голосов, сколько наберёт Порошенко.

Обращаюсь к тем, кто знает, что такое Майдан, кто был там, поддерживал всеми силами. Вспомните, ваши ощущения, когда вы видели политиков на сцене Майдана ( а они, как правило, тусовались только на сцене, а их походы в народ, к баррикадам, были сплошным провалом, полным отторжением). Вспомните как лживо они выглядели на святой земле Майдана, как старались становиться выгоднее на камеру, как толкали заученные речи.

Последнее время мы жили, слушая сердце, а не мозг. Потому что не летели бы мы на ощитинившийся баррикадами Майдан в мороз, в ночь, в дождь, не спешили бы туда на помощь под взрывы гранат, дубинки “беркута” и выстрелы снайперов. Так можно действовать, только когда выключен мозг, но включена душа. Майдан победил – потому что мы сердцем жили и реагировали, потому что побеждает Правда, Дух, Самоотверженность, а не подсчёты и здравые рассуждения.

Так почему теперь, когда Майдан продолжается в наших сердцах, когда народу предстоит такой важный, судьбоносный выбор, мы решили включить мозг и выбирать политиков, олигархов, но не человека – настоящего представителя, лидера Майдана, которая не ходила туда пиариться, и всю себя посвятила людям.

Просто задайте себе вопрос, чем вы руководствуетесь, выбирая того или иного кандидата. Это рассчёт? выбор лучшего из зол? страх, что более достойный не соберёт достаточное количество голосов? или действительно ДОВЕРИЕ?

..Если бы мы в этом аду включали мозг, Майдан не выстоял бы. Нашим маяком было сердце. Мы шли на его свет сквозь тьму, сквозь боль и страх.

Пора осознать – когда действуешь под диктовку ума – это неискренне. Ум ищет выгоду, он всегда доказывает.

Душа чует, знает правду.
Чем ты будешь выбирать президента Украины?
Трусость спрашивает — безопасно ли это?
Целесообразность спрашивает — благоразумно ли это?
Тщеславие спрашивает — популярно ли это?
Но совесть спрашивает — правильно ли это?
И приходит время, когда нужно занять позицию, которая не является ни безопасной, ни благоразумной, ни популярной, но ее нужно занять, потому что она правильная.

© Мартин Лютер Кинг

Одного разу я почула пісню на вірші улюбленої Ліни Костенко “Люди, будьте взаємно красивими”. Я слухала цей твір постійно. Знову і знову..

 Коли  я  буду  навіть  сивою,
і  життя  моє  піде  мрякою,
а  для  тебе  буду  красивою,
а  для  когось,  може,  й  ніякою. 

А  для  когось  лихою,  впертою,
ще  для  когось  відьмою,  коброю.
А  між  іншим,  якщо  відверто,
то  була  я  дурною  і  доброю.

Безборонною,  несинхронною
ні  з  теоріями,  ні  з  практиками.
і  боліла  в  мене  іронія
всіма  ліктиками  й  галактиками.. 

В плей-листі було написано, що співає Ольга Богомолець. Я не знала, хто ця жінка. Але я пила пісню, музику, вірші, голос, і відірватися не могла.

Пройшов рік, може два.. Трапився Майдан. Одного разу я побачила на сцені лікаря. Трошки втомлена, трошки засмучена, вона вчила нас, як зігрітися в мороз, піднімала наш бойовий дух та висвітлювала наші душі своєю сонячною посмішкою, співала з нами вночі гімн та колядки. Тоді стало зрозумілим, – це саме та жінка, чий голос я постійно слухала..

 І  не  знало  міщанське  кодло,
коли  я  захлиналась  лихом,
що  душа  між  люди  виходила
забинтована  білим  сміхом. 

І  в  житті,  як  на  полі  мінному,
я  просила  в  цьому  сторіччі
хоч  би  той  магазинний  мінімум:  
—Люди,  будьте  взаємно  ввічливі!

Чесна, смілива, сильна, проста, вона завжди була поруч. Допомагала, рятувала, підтримувала. Її не пускали на сцену, бо вона не угодна політикам і каже те, що відчуває, а не те, що потрібно. Але завжди, коли Ольга пробивалася до мікрофона, – немов сонечко виходило вночі.. І ставало не так холодно, не так страшно, не так безнадійно..

В мене часто питали, кого я бачу лідером, якому можна довірити Україну. Я відповідала, що лідерів виковує, виховує Майдан. Звісно, я навіть не могла собі уявити, що один з цих лідерів візьме на себе саме зараз таку велику відповідальність і порине в бруд політики, рятувати, лікувати пограбовану, покатовану державу. Коли я дізналася, що Ольга Богомолець зареєструвалася кандидатом у президенти, для мене це стало великою радістю. Сподіваюсь, народ України підтримає Ольгу, як вона підтримує людей. Інакше тоді не треба скаржитися, що нами постійно правлять негідники – ми ж самі їх обираємо. Вірю, що в цей раз ми дамо шанс Людині.

 ..і  якби  на  те  моя  воля,
написала  б  я  скрізь  курсивами:  
—Так  багато  на  світі  горя,
люди,  будьте  взаємно  красивими!

Сын-третьеклассник рассказал, что у них проходят выборы президента школы. По кабинетам ходят старшеклассники, предлагают свои кандидатуры и рассказывают, что они хотят сделать для коллектива.

– Я наверное, выберу ту девушку, что у моей учительницы училась, – размахивая подаренной ручкой, с надписью: “Анастасія Такая-то – наш вибір!”, беспечно сказал Ян.

– Ну и что из того, что она училась у твоей учительницы? – спросила я. – Ты её знаешь вообще? Что она за человек?

– Не знаю. Она обещает сделать для школы бесплатный Wi-Fi.

– А как же ты голосовать будешь, не понимая, какого человека выбираешь.. Допустим, пришла она, ручку подарила, пообещала бесплатный Wi-Fi – по-моему, маловато информации для того, чтобы принять серьёзное решение – отдать за неё свой голос.

Через неделю случилось голосование. В каждом кабинете на доске написали четыре фамилии кандидатов в президенты школы. Всем ученикам раздали листочки – надо было указать за кого голосуешь.

Маша никого не выбрала. Ян сказал учительнице:

– Як ми можемо голосувати, якщо не знаємо цих людей. Вони вперше і востаннє до нас прийшли.

– Їх всі знають, – відповіла вчителька. – Голосуй.

Ян написав на листочку: “1. Я не знаю, хто ці діти. 2. Я не знаю, що вони для мене зробили та зроблять.”

 

Очень неприятно, что детей со школы учат выбирать неосознанно. Засветились один раз, поулыбались, подкупили ручкой с “наш вибір”. Ещё дети, а уже политика.. Выбирай – потому что она тоже училась у твоей учительницы. Голосуй, потому что на ручке уже написано о твоём выборе. Дешёвая манипуляция, стадный инстинкт. Если младшеклассники ещё маленькие, и не хочется утруждать себя общением с ними, подробными отчётами, что уже сделано для школы предыдущим президентом (а он, оказывается, есть, кстати, услышали о нём только на перевыборах) и планом будущих действий каждого кандидата, тогда зачем прикарманивать голоса малолеток, которые ещё ничего в этом не смыслят. Всеобщее оболванивание с первых классов – противно..

Я не люблю критиковать.. Но если устраиваются выборы в школе – это опыт для каждого ребёнка. Так почему первые выборы в своей жизни он должен делать под давлением общественности, толком не понимая, не зная за кого голосует.

Если бы каждый человек осознавал важность своего голоса, не продавал его за ручки, гречки и красивые обещания, если бы требовал больше информации о кандидатах в президенты, мэры и т.д., Украина была бы совсем другой.

Начинаем со своей осознанности и осознанности своих детей. Другого пути нет.

Я народилася в україномовній сім ї, але коли мені виповнилося півроку, мене доглядала няня – росіянка з чудовою, правильною російською мовою. Так і повелося – українською я розмовляла з рідними, російською – з друзями, з усім світом. Я любила обидві мови. Мені здається, чим більше мов знає людина, тим вона вільніша, сильніша. Але.. я завжди усвідомлювала, яка мова МОЯ. Моя мова та, якою я звертаюся до тварин та до Бога. Тому що в цих випадках я розмовляю душею..

Завжди це була українська. Та коли народилася Марійка, я з нею почала спілкуватися російською.. І з усіма дітьми теж.. було відчуття, що я відріклась від себе, справжньої.

Але стався Майдан. І раптом я почула себе, коли молилася за свій народ, за свою землю – моя душа кричала українською..

 

Тільки що наша кицька Фєйка повернулася з гульки, стрибнула у вікно.

Я зраділа та привітала її моєю мовою:

– Заходь! Зізнавайся, ти де була?

Дуже дякую друзям, з якими ми тепер спілкуємося українською. Це приємний досвід. Ми перестали ховати в собі Україну.

Десь з пару тижнів ми в родині спілкуємося рідною мовою. Вирішили почати з себе. Виявилося, це такий кайф! До речі, я з батьками завжди розмовляю українською, але це все ж таки був суржик. Тепер слідкую за чистотою мови. Спочатку ми навіть до Гугла за допомогою зверталися – забували правильну вимову того чи іншого слова. Іноді, за звичкою, переходимо на російську, але таке стається вже рідше.

Ми помітили велику перевагу в спілкуванні державною мовою, особливо коли сваримося – українською виходить не так жорстко та грубо, як тоді, коли вживаємо російську.

 

Яну та Марійці легше, бо в них українська школа. А ось Мілі важко. Мені соромно, що я їй показувала мультики, де персонажі розмовляють англійською, але зовсім не дбала про те, щоб навчити дитину мові країни, в якій вона народилася та живе. Виправляю свою помилку.

Тепер в нас завівся маленький азіров – це Міла. Вона ненавмисно перекручує деякі слова.

Одного разу донечка спитала в мене:

– Ти чия мама?

– Я мама Марійки, Яна та Міли.

– А ще чия?

– Більше нічия.

– Ти ще мама піпи.

– Піпи?!

– Так! Ти мама піпи!

– А хто це – піпа?

Міла переходить на російську, щоб я її зрозуміла:

– Ты мама папы! Піпа – это папа!

Я спокойно отношусь к Крыму. Природа замечательная, море и всё такое, но услуги для туристов (а я там могу быть только туристом) неуместно дорогие, всё как-то по-совковому и бездарно преподносится. Короче, в Турции, мне, как туристу, лучше, приятнее, приветливее. Поэтому в Крым вообще не стремилась и не стремлюсь.    Но.. Как у туриста, у меня есть выбор. А если ты житель полуострова – то всё намного сложнее. Простите меня за сепаратистские мысли, но мне Крым – как территория вообще пофигу. А вот до боли в сердце, до самой души мне не всё равно, что делать теперь татарам – потрясающему народу, которым восхищаюсь, который уважаю. Мне до слёз страшно за военных, которые никогда не станут служить россии – ведь присягу дважды не дают (они же не блядский “беркут”). Я переживаю за крымчан, которые не хотят быть гражданами путинского логова. Что делать им?

В то время, как мы собираем деньги, письма поддержки для наших военных и их семей, в то время, как предлагаем жильё и помощь жителям Крыма – беженцам своей же страны, которые боятся и не хотят оставаться на полуострове, мне в личку пишут ликующие россияне: “Крым вы потеряли. Он наш!” И никто из них не сказал ни слова о людях.. Главное – земля, расширение территории.. эх..

В то время как я все глаза выплакала из-за тревоги о наших военных, из-за сочувствия татарскому народу, который гонят с их земли, мои виртуальные российские “друзья” рады, что “забрали” “у меня” Крым, что они меня “победили”..

Церкви для меня всегда были обителями религии, а не веры. Но когда Михайловский собор защитил людей от дубинок “беркута”, когда в ночь на 11 декабря во время штурма Майдана, колокола Михайловского кричали в небо и будили Киев, я пообещала себе, что когда закончится весь этот ад, я приду в Храм, созданный в честь Архангела, которого считаю нашим защитником и единомышленником.

Так случилось, что в Михайловский я попала раньше, чем закончилась война с бандитами. Мы привозили туда лекарства, штативы для капельниц, скальпели и прочие медицинские штуки. А оттуда нужные препараты и инструменты распределялись по, сделанным врачами Майдана, операционным.

На территории Михайловского было необъяснимо благостно. Заплаканные люди, сосредоточенные, принимающие горе достойно, с высоко поднятой головой. Там воздух чистый, святой. Там солнце ближе к душам. Я понимала, что если Майдан расстреляют, сожгут, убьют, то Михайловский – станет последним нашим приютом. Больше идти некуда.

 

А потом ад закончился. И мы впервые всей семьёй пришли в Храм. Поставили свечи. Ян что-то говорил над своим огоньком, что-то очень искреннее и важное.

 

Вышли во двор. Колокола над нами звенят. Увидели импровизированный памятник Небесной Сотне. Флаг, фото красивых, улыбающихся людей, цветы, свечи..

 

Не смотря на слёзы, на душе так воздушно стало, словно теплом укрыли, будто любовью обняли бережно.. Мы оплакиваем Небесну сотню, а Они нас утешают. Нежные, ласковые ощущения..

 

Через неделю, 16 марта, снова приехали с Егором в Михайловский. Поставила свечу за папу, который ушёл семь лет назад, в этот день. И, конечно, за погибших на Майдане.

Потом поднялись наверх, в гости к колоколам. Вокруг ветер, дождь, а мы стоим под огромным колоколом, который столько всего видел за эти века, и теплом пронзает насквозь! Внутренний огонь, ласковый, сильный. Чудо какое-то.

 

Спасибо за это счастье – стоять под святым небом Украины, за этот день спасибо.

В карманах моей куртки и жилетки до сих пор хранятся реликвии.. Я не спешу их доставать.. Вот сложенный вдвое рисунок младшей дочери с солнышком и прочими каляками-маляками, а на другой стороне листочка написанный моим нервным почерком список необходимых лекарств, которые могут спасти жизнь раненным на Майдане. Вот скомканные бахилы, которые надевала, когда входила в импровизированный госпиталь, он же операционная, потом бегала в них по улице, забыв снять.

Вот ещё листочек – Молитва за Україну, потрёпаный кусочек жовто-блакитної стрічки, использованные грелки для ног, которые спасали меня в мороз, пара конфет – угощение ребят из Самообороны.

В моих карманах побывали строительные перчатки, в них таскала брусчатку для баррикад. В моих карманах хранились сто пять гривень, мятые, особые – 19 февраля из Михайловского выбежала девушка в смешной шапке, попросила купить свечей, они пригодятся если вдруг введут ЧП и отключат свет, а ведь надо делать операции.. И отдала мне, незнакомой, проходящей мимо, все деньги, которые у неё были с собой. На эти гривни мы купили 21 свечу, и ещё триста свечек на деньги людей, знакомых и незнакомых, которые присылали деньги мне на карточку. К счастью, свет не отключили, и свечи не пригодились в ту ночь. Они пригодились для другого.. Мы узнали их на Институтской и Грушевского, они горели с тысячами других свечей в память о расстрелянных ребятах..

 

Страшные февральские дни закончились, но я не спешу прощаться с реликвиями в моих карманах. Трогаю пальцами марлевую повязку, и переношусь в 18 февраля, когда попрощалась с детьми навсегда, и шла пешком к Майдану, а за спиной тяжёлый рюкзак с медикаментами. Шла через город, а город беззаботно шёл с работы мне навстречу, люди разбредались по норам – подальше от пылающего Майдана, где боролись и погибали те, за кого буду молиться вечно. Я шла по Киеву сквозь людей, отправившихся на вечерние пробежки, прогулки с собаками, шла сквозь затаривавшихся в магазинах и бутиках, мимо надушенных, пижонски одетых “мужчин”, идущих на блядки, договаривающихся по мобильным о свиданиях. Их жизнь ничем не нарушена, им похер, что в нескольких километрах идёт война.

Майдан в огне. Взрывы оглушают. В профспілки, тогда ещё не сожжённые “беркутом”, меня не пустили – слишком близко к баррикадам. Егор с Димой отдали лекарства. Рюкзак стал легче, легче стало и на душе – ДОНЕСЛА! хоть немножко помогла, хоть капельку.

Оглядываюсь. Майдан, милый, родной Майдан.. Поём гимн под взрывами. Вижу глаза девушек, испуганных, но всё равно приехавших сюда с другого конца города.. Хотят накормить нас борщом из термоса. Боятся, вздрагивают от гранат, но стоят, не уходят, в десятый раз предлагают свой борщ.. все сразу становятся близко знакомыми, делятся друг с другом шарфами, чтобы не наглотаться газа, перчатками, чтобы не так ранить руки о холодную брусчатку.

Всё время ведут, несут раненных. Некоторые, окровавленные, шатаясь, идут сами, чтобы не отвлекать других от работы.

Мужчины, раздетые по пояс разбивают брусчатку. Быстро складываем её в мешки. Ребята несут их к баррикадам. Возвращаются оглушённые, кашлящие от газа и дыма. Одного парня подёргивает. Он присел на корточки, закрыл лицо руками, пока ждал, чтобы в мешок снова положили порцию камней. Женщина уговаривает его больше не носить. Он, подёргиваясь, отвечает:

– Ничего, всё хорошо. Пожалуйста, дайте мне мешок, – взваливает на плечи. – Спасибо!

 

Перевожу взгляд – передо мной мужчина и женщина. Держатся друг за друга, потерялись в пространстве, их тоже дёргает. Контузия.

 

Мешки рвутся от тяжести. Передо мной на земле стоит кожаная женская сумка, полная брусчатки.. этот народ не победить.

Кувалды ломаются от беспрерывного раскалывания брусчатки. Ломаются лопаты, топоры. Только люди не ломаются.

Смотрю на лица, сосредоточенные, открытые, светлые. Благодарят друг друга, извиняются, если задели кого-то случайно.

 

Девушка в красивом цветастом платке помогает взвалить мешок на плечи парню. Он желает ей хорошего мужа, здоровых деток и обещает ей защищать Украину от нечисти.

 

Люди неожиданно встречают старых знакомых:

– Где бы мы ещё увиделись! – шутят, обнимаются и вместе отправляются укреплять баррикады.

 

По Майдану идёт слепой. Идёт решительно, стучит палкой по земле, громко просит расступиться и дать ему дорогу. Ещё недавно он разносил бутерброды на Грушевского. Этот слепой видит главное, настоящее, то что не хотят видеть “зрячие” люди, прячущиеся по норам, думающие, что это их не касается. Он – инвалид физически. Они – инвалиды душевные.

 

Возле колонны, у Главпочтампта, стоит парень в балаклаве. Одной рукой прижимает к себе любимую девушку. В другой руке бита. Девушка прижалась к его груди, замерла, закрыла глаза. У него взгляд обречённый и в то же время решительный. Стоят молча. Единое целое. Друг в друге.

 

Люди продолжают очищать Майдан и Крещатик от брусчатки, словно снимают панцирь, словно хотят освободить святую землю от камня, чтобы задышала она в полную силу. А над полыхающим Майданом стоят пожилые женщины с бездонными, как небо, глазами и молятся, молятся, молятся, глядя то на объятые огнём баррикады, то на нас, передающих задубевшими руками холодную брусчатку.

Старики, которые еле ходят, молодые, которым ещё жить и жить, грузины, евреи, русские, армяне, украинцы, мужчины, женщины – все здесь. Слились в едином порыве, словно организм, который борется за жизнь.

 

Рука ныряет в карман куртки, нащупываю очередную реликвию – душа переносится в те страшные, великие дни. Их важно помнить.