Когда мне было несколько месяцев, мама собралась выходить на работу. Ни о каких яслях не могло быть и речи. Со мной то старший брат сидел, то папа, когда мог. Приехала моя всемогущая бабушка, для которой не было ничего невозможного и сказала, что надо сообразить ребёнку няню. В те далёкие времена няни на дороге не валялись, и вообще их ни у кого не было. Бабушка уверенно сказала, что к вечеру будет нам няня. И слово сдержала.
В магазине она увидела женщину лет пятидесяти пяти, аккуратную, приятную. Познакомилась, устроила допрос с пристрастием. Оказалось, женщину зовут Софья Сергеевна, работала раньше воспитателем в детском саду, сейчас на пенсии. Более того, живёт в нашем доме, в соседнем подъезде. Вот как надо реальность создавать, товарищи-эзотерики.
Решили попробовать. Сначала няня приходила к нам. Потом меня к ней водили. А через год в наш маленький мир пришла Надя. Так мы и жили втроём, пока родители не разбирали нас вечерами.
С утра няня всегда делала гимнастику. Смотрела, как по телевизору барышни сгибаются, выворачиваются и на шпагат садятся и тоже наклонялась и приседала. Потом мы шли гулять во двор. Меня ругали. Надю хвалили. Я ведь всё время бегала. Надя всё время хорошо себя вела. Пока мы стояли на голове, няня тусила в компании бабушек, сидящих на скамейке. Я никогда не слышала, чтобы няня кого-то критиковала, осуждала. Пройдёт, например, мимо старушек – охотников за сплетнями очередная жертва в мини-юбке. Те смакуют все подробности фигуры, личной жизни девушки, а няня наша улыбается: “А когда же девочке короткую юбку носить? Пока молодая, красивая, пусть ней любуются! Что в этом плохого? Всё правильно делает!”
Няня была мне ближе бабушки. Я очень много с ней воевала, но любила бесконечно. Во время наших ссор она мне казалась такой
А на самом деле, была такая
Строгая, маленького росточка, няня прихрамывала на одну ногу. У неё были красивые белые волосы, которые она зачёсывала в пучок, светло-голубые молодые глаза и богатая правильная русская речь. Каждый день мы учили по стихотворению, поэтому память у нас с Надей была тренированная, как у Штирлица. Пару раз пробежали глазами по странице – уже всё запомнили.
Наши дворовые детсадовские друзья знали всякие плохие слова. А для нас самым страшным ругательством было “дурёха”. Иногда няня нас так называла. Поэтому пришлось нам с Надей в первом классе навёрстывать упущенное – обучаться человеческому сленгу.
У няни на шкафу стояла фотография прекрасной блондинки. Мы всё время спрашивали, кто эта элегантная незнакомка, но няня загадочно улыбалась и не признавалась. Наверное, это была она в молодости. Вообще, семьи у нашей Софьи Сергеевны не было. Ни мужа, ни детей.
Зато у неё был чудесный пузатый самовар, который нас прямо завораживал. Мы просили няню, когда она умрёт, чтоб оставила нам ключи от квартиры, мы будем приходить и пить чай из этого волшебного блестящего самовара.
На подоконнике у няни росли бархатистые фиалки. Я часто любовалась этими яркими цветами, гладила их лепестки. А ещё у неё была большая банка с чем-то тёмным и тягучим. Она это ела по ложке в день. Мы просили дать нам, но няня жадничала. Однажды, когда она вышла за молоком, я попробовала это таинственное нечто. Оно оказалось горьким. Больше мы на него не посягали. Спустя годы, я поняла, что это был цикорий.
А потом к няне привели малыша, сказали, что теперь он тоже сюда будет приходить. Детёныш был с локонами и говорил невнятно. Мы подумали, что это девочка Аля – во всяком случае ребёнок сам нам так сказал. Оказалось, что это мальчик, и зовут его Алик. А жаль, с девкой прикольнее. Но Алик – тоже нормально. Так началась наша с Надей мамская жизнь. Мы постоянно Алика воспитывали, выгуливали и дрессировали. Он был замечательной живой игрушкой.
Алик вырос и стал очень талантливым музыкантом. Первым, кому он пел свои песни – была наша, продвинутая в музыке, няня. Благодаря Алику, она разбиралась в роке, знала все группы, обожала “Queen”, любила, когда ей рассказывают о Фредди Меркьюри.
Какими бы взрослыми мы с Надей не были, всегда заметив нашу нянечку, бежали к ней обнимать и целовать. Она смущённо прижималась к нам, маленькая, улыбчивая, и ласково называла нас “мои девочки”.
Однажды, во времена перестройки, мама шла из магазина и встретила няню. У той в авоське лежал сморщенный буряк и несколько яблочек. Мама в шоке пришла домой. Мы поняли, что няня голодает на свою мизерную пенсию. Помню, как всё, что купила тогда мама, мы разделили на две части и половину отнесли няне. Она упёрлась и не брала. С боем мы ей всё-таки оставили продукты.
В течение многих лет, когда мама пекла пирожки или ещё что-то готовила, то всегда с расчётом и на няню. С дачи мы везли ей фрукты и овощи. Делились продуктами.
И конечно, цветы. Маме ученики дарили бесконечное количество букетов. Все розы отдавались няне – это были её любимые цветы. Каждый раз няня сопротивлялась и ругала нас, но силы были не равны, и мы всегда побеждали. Семьи Нади и Алика тоже её поддерживали – она ведь стала нам всем родной.
Потом мы разъехались из Николаева. Родители рассказывали Софье Сергеевне о наших достижениях и успехах. Она радовалась и переживала за нас. А потом она уехала к себе на родину, в Россию. И никому не оставила нового адреса. Она всегда очень стеснялась нашего внимания к ней. Думала, что отвлекает нас от дел, просила не беспокоиться. Боялась быть в тягость.
А она нам была всегда только в любовь..
