Категорія: Нотатки

Дождь. Солнце. Ветер. Град. Снова солнце. Все стихии слетелись в наш город. Думаю, это ж кто сегодня такой родился противоречивый? И вспоминаю, мой папа. Вчера помнила, что завтра его День рождения, неделю назад помнила, а вот сегодня забыла.

Папы нет уже пять лет. Есть дом, который он построил, яблони с самыми вкусными яблоками на свете. Есть собаки, которым он сделал будки и кормил их голодных, замёрзших, брошенных дачниками. Есть ивушка, посаженная перед нашими окнами. Есть я. Есть его День рождения. А папы нет.

Он был старше моей мамы на семь лет. Жили они по-всякому. Часто ссорились. Спорили, ругались. Обижались друг на друга. Но всё равно  вместе. Гоняли на мотоцикле по всему Союзу, сажали вместе картошку, собирали виноград, покупали первую свою собственную квартиру, машину, ездили на море, любили нас с братом.

У мамы всегда было две мечты – прыгнуть с парашютом, и лежать в гамаке и читать, читать.. И ни та ни другая не сбывались. Иногда мама порывалась к парашюту, но я категорически её не пускала. Не хватало мне ещё падающей с неба мамы.

Когда папа построил по собственным чертежам дом, вырастил цветущий сад, мама вздыхала о гамаке, но сразу же добавляла, что лежать в нём всё равно некогда – то ученики, до огород, то другие дела..

Однажды родители шли по базару, и папа увидел гамак. И не смотря на мамины возражения, этот гамак купил. Возвращались домой, и мама тихо светилась от счастья. Папа исполнил её мечту.

Через несколько часов папы не стало.

Сегодня всё так перепутано в природе. Небо то смеётся, то плачет. Деревья волнуются на ветру. Я поняла, что хотел сказать мне этот день. Пап, я услышала.

С Днём Рождения

В детстве я любила спать с котами. Для хорошего сна мне просто необходим был кот. Так как своего котофеича у меня не было, приходилось брать усатых напрокат.

Каждый вечер я выходила во двор и придирчиво выбирала, кто же мне составит компанию этой ночью. Их было много, всех цветов и оттенков, пока не появилось два фаворита. Конечно, самым желанным рядомспателем был жгучий брюнет кот Ваня. Он жил на первом этаже в моём подъезде, его легко было сцапать и затащить в постель. Но он, как любой очень красивый мужчина, знал себе цену, и характер имел своенравный. Ваня, конечно, делал мне большое одолжение и проводил со мной ночь, но уходил рано, когда я ещё спала. Иногда при виде меня в подъезде или на улице, Иван делал вид, что меня не знает и вообще очень занят и спешит по делам.

Конечно, без Вани было плохо, но в запасе всегда имелся другой беспроигрышный вариант – Кеша с девятого этажа. Кеша был самым обычным серо-полосатым кошаком, но бесконечно ласковым и покладистым. В отличие от Вани, ему нравилось спать со мной, он искренне радовался, когда я брала его на руки и тащила домой. С Кешей было тепло и мурлыкал он от души.

Бывало так, что выйдя во двор я встречала и Ваню и Иннокентия. Сердце разрывалось – кого взять? Позволяющего себя любить, роскошного Ивана или нежного Кешу? Вскоре я определилась. Доброта победила красоту, и Кеша уже почти жил у нас. Пока к нам не пришла его хозяйка, противная девчонка Светка, она училась уже в восьмом классе, не то что я, первоклашка несчастная, и сказала моей маме, что я постоянно забираю её кота, и чтоб больше такого не повторялось!

Я стояла за дверью, прижимая любимого Кешу к груди, и всё слышала. Мама меня Светке, конечно, не выдала, но предупредила, что это последняя ночь с Кешей.

Я очень-очень-преочень скучала. Когда мы встречались с Кешей во дворе, я брала его на руки, и мы долго-долго сидели молча. Я плакала под его медитативное мурчание, и понимала, всё хорошее в этой жизни закончилось. А Светка, так жестоко разлучившая нас, конечно, дура.

Так или иначе, но спать мне с кем-то надо было. Ваня уже не люб и не дорог. Я начала таскать левых кошаков. Они были чужими, но, за неимением родного Кеши, приходилось спать с первыми встречными котами.

Маминому терпению настал конец, когда поздно вечером я притащила домой симпатичную рыжую кошечку, которая вот-вот должна родить. Мама велела срочно унести этот живот из квартиры, потому что с минуты на минуту из него полезут пятнадцать котят. (На следующий день это действительно случилось, но котят было гораздо меньше). И тогда, стоя с беременной кошкой на руках, пользуясь случаем, я взяла с мамы клятву, завести котёнка. И мама сдалась!!!

В скором времени у нас появился Стёпа, пепельный, пушистый котик, который умел целоваться, обожал сладкое, и спал с мамой, а не со мной.

Смотрю на свою маленькую доченьку. Это чистый лист – пиши, что хочешь. Она всему верит, смотрит на мою реакцию, на моё отношение и повторяет. Всё повторяет.. Это колоссальная ответственность.. Как вести себя? Какие кирпичики-установки заклыдывать в эту маленькую Большую Душу? Чтоб смелая? Чтобы добрая? Чтобы сильная, целеустремлённая, отзывчивая, щедрая, искренняя. Наверное, только личным примером – только так передаётся. Всё остальное ханжеские потуги сделать человека Человеком.

Помню, как говорила совсем маленькой Маше: “Люби себя. Что бы не происходило, люби себя. Тогда и других сможешь любить по-настоящему.”. А сама думала, как же мне себя принять??? Как простить себя? И когда что-то происходило плохое, и было грустно, Маша – мой ангел-хранитель, напоминала: “Мама, перестань о нехорошем. Ты же говоришь, чтобы я себя любила. Вот и ты себя люби”.

Так просто. И так тяжело. А потом в одну секунду – бац.. и перестаёшь себя мучить. И на место страха приходит что-то тёплое и ласковое. И понимаешь, что ошибаться можно, и быть плохой, неправильной тоже можно – главное, что не со зла, не нарочно такой выбирала быть. Искала путь и потерялась, запуталась, испугалась. И больше не хочется себя травить совестью. Хочется к свету.

Недавно к Маше в класс приходил психолог. Среди заданий и тестов был такой. Перечислить по пальцам пять любимых людей. И Маша назвала:

мама

папа

брат

сестричка

я

Каникулы. Кофе. Дети на дачу. Мартовский снег. Весь день в пижаме. Кофе. Мысли. Мультик. Домашняя. Птицы у кормушки. Смотреть. Читать. Думать. Помнить. Пишу. Бутерброды. Чай. Детская книжечка. Из картона с буквами. А – автомобиль. Б – бананы.. Пишу. Посылка с подарками. Кекс. Скажи со-ба-ка. А-ба-ка. Ав-ав. Молочная каша. Пишу. Кофе. Фильм.. Вместе.

Однажды я пошла на тренинг. Вроде бизнесовый, а оказалось, очень душевный. Вёл его потрясающий человек и не смотря на то, что самым часто произносимым словом в его речи было слово “жопа”, я вышла после этого мероприятия такая, будто во мне открыли портал в счастье.

Кроме всяких премудостей, тренер учил нас носить чулки. Говорил: “Звёзды, без чулков – ну никак”. Семинар шёл два дня. В конце первого, Василий Васильевич (так зовут лучшего из тренеров) дал нам домашнее задание, завтра прийти обязательно в чулках, потому что, когда женщина в колготках – она тупо в колготках, а вот когда чулки, тогда чувствуешь себя королевой, и прям флюиды от тебя такие – ВАУУУУ!

Наверное, в тот вечер продажи чулков в Киеве стремительно возросли. И сексуальность наших женщин – тоже.

На следующее утро Василий Васильевич лично проверял наличие чулков по.. глазам. Глаза светились загадкой, губы улыбались, мы расфуфырились – в общем, чулки, действительно помогают от депрессии, одиночества и комплексов. Так что это не просто фетиш нашего любимого тренера, а великое достижение человечества. Ну, и фетиш, конечно, тоже.. чего уж там.

Когда тренинг (кстати, очень жёсткий и честный) подходил к концу, мы провели медитацию. Я закрыла глаза и представила, что держу на руках грудного ребёночка. Красивого малыша, нового человека. Он улыбается мне. Я чувствовала невероятную нежность, душа трепетала от любви к этому маленькому чуду, такому хрупкому и ласковому. И тогда Василий Васильевич попросил нас всё тепло, которое мы испытываем к воображаемой детке, перенести на себя, вобрать в душу этот восторг от малыша, направить этот свет на себя, в себя – ведь внутри мы такие же маленькие дети и очень хотим любви.

Ощущения непередаваемые. Лёгкость, защищённость, радость.

– То, что вы сейчас чувствуете, – тихо сказал Василий Васильевич, – называется САМОЦЕННОСТЬ. Желаю вам запомнить и сохранить эти ощущения, и по-чаще осознавать САМОЦЕННОСТЬ.

Я вышла из зала в каком-то облаке спокойствия. Во мне расцветала сила. Самое замечательное то, что эта сила не исчезала ни на следующий день, ни через неделю, ни спустя годы. Я открыла к ней доступ. Поняла, где живительный источник.

Самоценность + чулки это гремучая смесь.

Наверное, большинство людей считают себя хорошими. Понятное дело, они допускают, что ошибаются, бывают не правы, но в принципе, могут найти оправдание-объяснение своим проступкам. Люди ругают сами себя, но очень обижаются, когда их критикуют, делают им замечание или просто не соглашаются с ними.

А ещё у людей, которые тебе неприятны, бывают друзья, поклонники и искренне любящие их люди, которым в свою очередь, неприятна и непонятна ты. Как интересно всё устроено, как остро и больно бывает, если эго торчит в вечной эрекции и растёт не по дням, а по часам.

И каждый уверен в своей правоте и особенности, и готов сражаться за свои убеждения до изнеможения, копаться в грязном белье, в чужой жизни, чувствуя себя до хрена благородным и чистым. Как же серьёзно мы к себе относимся, как легко обсуждаем, критикуем. Умничаем, как надо – ведь только нам известна истина, ведь только мы знаем суть.

Провоцируем друг друга, тонем в обидах-болотах.. Драгоценные минуты жизни тратим на выяснение отношений, которых, по большому счёту, нет. Поэтому и зима в этой весне – потому, что в нас зима. Потому что в сердце холодно и снег вместо солнца.

Года в три-четыре я спросила у мамы, откуда я взялась. Мама не стала придумывать про аистов и капусту, взяла медицинскую энциклопедию с рисунком женщины, у которой в животе находился ребёнок и объяснила, что сначала я тоже была в животике а потом родилась. Всё просто и ясно.

Когда мне было девять лет, мама поехала на неделю в Венгрию, а я осталась у бабушки. Мои дядя с тётей постоянно спрашивали, хочу ли я двоюродного братика или сестричку. Я была очень даже не против. Говорю, рожайте конечно. Буду нянчить. У них глаза на лоб вылезли.

– Что значит рожать? – воскликнула тётя Оля. – Мы купим ребёночка!

– А почему вы не хотите его родить? Меня, например, рожали.

– Тебя мама тоже купила – зачем-то ляпнула тётя.

Я долго спорила, что рождённая, а не купленная, но взрослых невозможно было убедить.

И тогда я всё поняла. Меня взяли из детдома. Дядя с тётей проговорились.

Это были очень плохие дни. Страшно осознавать, что не родная, что все эти годы от тебя скрывали правду. И вот эта чудесная, самая красивая мама на свете – совсем не моя мама.. Ночью я долго не могла уснуть, лежала, смотрела в потолок, мысленно благодарила родителей, которые, оказывается, совсем и не родители, а чужие хорошие люди, удочерившие меня.

Утром я шла в огород, смотрела на зелёную траву с капельками росы, и плакала, плакала, плакала.

Приехал старший брат. Я смотрела на него и думала, может, и его усыновили? А он, весёлый, усатый-бородатый, знает ли он о страшном семейном секрете? Я всё-таки отважилась спросить, как он считает, родные ли мы папе с мамой. Он улыбнулся, сказал, что, конечно, наши родители – именно наши, настоящие, и я поняла, он тоже не в курсе..

Я считала дни до маминого возвращения, но ещё больше боялась этой встречи, откровенного разговора. И вот мама приехала. Отдохнувшая, счастливая, с новой помадой на губах, и пахла розой. Привезла мне потрясающие краски и карандаши в удивительной коробке с гномом. Такие чудесности в нашем Николаеве, да и вообще, в Союзе в магазинах не продавались. Сладости, новые вещи.. как бы я всему этому радовалась, если бы не..

В общем, я расплакалась. От разлуки, от ужасной тайны, которую теперь знаю. Мама долго успокаивала меня, клялась, что я родная, что мы ведь так похожи. Мне очень хотелось верить, но я ещё немножко подозревала маму. Только потом я поняла, что на самом деле имели в виду дядя с тётей, когда рассказывали о купле-продаже детей. Кстати, в скором времени они “купили” дочку, которую я очень полюбила.

А в семье нашей, действительно, была тайна. Мой папа женился на маме, когда у неё уже был сын – мой старший брат. И Серёже рассказали об этом лет в двадцать. Так что не зря я подозревала родителей, не зря.

Поэтому своим детям всё рассказала как есть, когда они спросили. Папа и мама любят друг друга, женщина беременеет и через девять месяцев рожает ребёночка, который создаётся у неё в животе. Тем более, что они были свидетелями моей третьей беременности. Видели, как растёт животик, прикладывали ладошки и чувствовали, как играет у меня внутри Мила, разговаривали с ней через мой пупок, приносили  попить и поесть, когда я себя не очень хорошо чувствовала, успокаивали, когда у меня дома отошли воды, и радостно встречали нас с Милой дома.

Ничего плохого нет в том, что дети знают правду. Рождение – это ещё одно чудо жизни. Ребёнок совершенно спокойно воспринимает информацию о беременности и родах. Главное, как родитель её подаст. Взрослые напрасно боятся разговоров “об этом”. На самом деле, это о любви.

Когда моя старшая дочка Маша была совсем маленькой, она очень переживала, если видела меня грустную. Подходила, ладошки к моим щекам прижимала и пристально смотрела в глаза:

– Ты на меня улыбаешься? – вглядывалась в самую душу. – Улыбаешься???

Как тут не улыбнуться? 🙂

Как-то раз забежала ко мне подружка и принесла свежий номер журнала “Натали”. Уселась в кресло и торжественно прочитала рекламу брачного агенства, мол, дорогие девушки, тысячи состоятельных иностранцев мечтают о встречи с вами. Пришлите фото и письмо о себе – и будет вам счастье. Мы с Наташкой похихикали и пошли выгуливать своих бородатых шнауцеров.

Когда я вернулась домой, Наташкин журнал, легкомысленно оставленный нею в кресле, манил и соблазнял влезть в очередную авантюру. И я решила побаловаться. Написала себе оду, восхваляя свою хорошесть и гениальность + фото, с моей ослепительной красотой, и на следующий день письмо мчалось в брачное агенство навстречу иностранным богачам.

И о ужас-ужас, очень скоро на мой адрес пришёл конверт от первого поклонника. Со мной знакомился худощавый чернокожий врач, лет сорока с хвостиком. Для восемнадцатилетней меня, это был какой-то престарелый дядечка, и фотографии его собственной клиники, нескольких автомобилей и большого дома не могли оправдать его “глубокой старости”. Мне стало очень жаль этого человека. Он рассказывал мне о своей жизни, делился мыслями, мечтами, а я ведь просто развлекалась.

Ещё этот английский.. В общем, посадила я маму, учительницу английского языка, сочинять прощальное письмо. Мама моя – человек добрый, сентиментальный, уговаривала меня переписываться с этим худым и старым врачом – человек-то хороший, и как-то неловко сразу отказывать. Но я была непреклонна, и мама написала тактично-вежливо-деликатный отказ.

Таких отказов маме пришлось писать десятки, и когда это надоело даже ей, мы уже просто читали очередные пачки писем от мужчин всех цветов и оттенков. Конверты кишели фотографиями полицейских, стоматологов, портретами их собак и лошадей, автомобилей в профиль и анфас, детей от предыдущих браков. Вдовцы, холостяки и разведённые наперебой приглашали в свои двух-трёх-и так далее-этажные виллы с бассейнами и садовниками.

Не смотря на то, что я попросила агенство знакомств поставить на мне крест, сообщить мужчинам, что я вышла замуж, мне продолжали писать ещё в течение двух лет. Как-то висели с Наташкой у меня. Мама принесла очередную пачку конвертов. Первым было письмо от пятидесятилетнего бизнесмена, лысо-седого, пипец какого богатого. Наташка глаза выпучила, неужели я обратилась в агенство??? “На что этот старый пердун рассчитывает? Ты же молодая девочка! Куда катится мир!” Мы с мамой бросились защищать пожилых поклонников, ведь всё-таки я первая начала.

А Наташка через несколько дней тоже заполнила анкету в брачное агенство и потом ходила на свидание с иностранцами. В конце концов вышла замуж за молдованина, старшего её на двадцать лет и жила какое-то время в Кишинёве.

После всех этих писем я не суюсь на сайты знакомств. Во-первых, я замужем, во-вторых, не моё это. Хотя много моих подружек живут в Испании, Франции, Англии, и с мужьями своими познакомились именно благодаря этим агенствам.

Из кучи тех писем меня по-настоящему впечатлило только одно. Со мной знакомился парень двадцати шести лет. Лесник. На фотографии он стоял в поле, в травах. Светловолосый и прятал лицо в подсолнухе. А за спиной не особняк, а небо.. И ещё он спрашивал меня в письме, зачем девушке в восемнадцать лет искать знакомства с мужчинами из других стран. Он был какой-то естественный, не старался казаться лучше, чем есть. Простой. Настоящий.

Меня назвали Наташей. Но очень близкие люди никогда меня так не зовут. Тата, Таточка, Ната, Снегурочка, мама, но только не Наташа. У нас в школе в первом классе учились семь Наташ, поэтому, когда произносили это имя, то скорее всего, звали не меня. Я даже на него не реагирую. Чужое оно. Красивое, но не моё.

Дело в том, что когда я родилась, мой старший брат был влюблён в девушку Наташу. Мама собиралась назвать меня Кирой или Валерией, но Серёжа просил, чтоб Наташей – в честь его любимой. Мама отказывалась, но потом позвонила моя бабушка (а бабушка всегда добивалась чего хотела), и сказала маме: “Тебе что жалко назвать девочку, как хочет ребёнок?” Ребёнок – это мой семнадцатилетний брат. И мама сдалась, но дала мне подпольную кличку “Таточка”, которая и стала моим родным именем.

Серёжа разлюбил ту девушку, а я так Наташей и осталась.

P.S. А папа хотел назвать меня Марией, так звали его маму. И я чувствовала себя именно Марией. Поэтому, когда родила доченьку назвала её Машей. И тогда это имя, словно, отпустило меня, словно успокоилось.

А вы ладите со своим именем?