День: 19.07.2012

Попробую рассказать..

Однажды я очень полюбила. Как-то вся растворилась этом чувстве. В моей любви было больно, страшно, безвоздушно и темно. Я саморазрушалась. Алкоголем, сигаретами, музыкой Земфиры, бессонницей, отчаяньем, слезами.. никогда не думала, что во мне столько слёз.

А потом я забеременела. Потому, что не предохранялась. Потому, что убивала себя со всех сторон, всеми способами. Потому, что не заботилась о себе. Но с беременностью гораздо сложнее – получается, что от наплевательского отношения к себе, страдает кто-то маленький, совершенно зависимый от меня, – мой ребёнок.

Поехали к гинекологу, чтобы убедиться, действительно ли я беременна, не вру ли. Пока ждала своей очереди, смотрела на фотографии счастливых беременных женщин с животиками, мам и их улыбающихся малышей. Сколько света, сколько красоты и радости..

Пожилая врач подтвердила, что я беременна, но сказала, что надо подождать ещё некоторое время, чтобы всё прошло хорошо, без последствий для организма и будущих детей.

И я начала жить. Жить, зная, что через несколько недель пойду убивать своего ребёнка от любимого человека. Существовала, как в тошнотворном тумане – в моём персональном кошмаре. А потом настал назначенный день. Помню, как я всё время плакала. В метро, в больнице, в палате. Там были ещё женщины. Кто-то делал аборт, потому, что уже есть двое детей, кто-то не в первый раз сюда приходил.. Они меня пробовали утешить, поддержать..

Потом всё случилось. Для моего первого ребёнка наступил конец света. Для меня – продолжился ад. Всеми своими детьми я прошу прощения у того ребёнка. Я благодарна ему за перемены в себе, за понимание, что такое настоящие ценности. Как жаль, что ради этого осознания, в жертву принесена жизнь, целый мир.

Когда я читаю, вижу, как осуждают женщин, сделавших аборты, у меня возникает только одна мысль – люди, успокойтесь. Не старайтесь обидеть и наказать этих несбывшихся матерей. Они уже наказали себя так жестоко, как только можно.. Хорошо, что у вас хватает ума и души понимать такую простую истину – дети должны рождаться и жить. Но не у всех эта мудрость, эта смелость есть изначально..

Что я могу теперь? Прошлого не вернуть.. А могу я очень многое.

Во-первых, простить себя. Чувство вины ничего не исправит, оно – как грустная лень (я ничего не делаю потому, что у меня чувство вины), как унылое оправдание (не могу себя любить, я ведь плохая). Во-вторых, я забочусь о себе, не перекладывая ответственность ни на чьи плечи – ведь в итоге, когда женщина беременеет она остаётся тет-а-тет с ребёнком и своей совестью. А ещё я рассказываю своим детям о том, как важна беременность, что это колоссальная ответственность и большое счастье, и что я всегда помогу с малышом, если вдруг что..

Зимой мне позвонила мама одноклассницы моей дочки, возмущалась, что на день именинника третьеклассникам подарили книгу с мужскими членами, женскими матками и рассказами о половом акте и родах. Оказалось – это энциклопедия для девочек.

Я спокойно ей объяснила, что член Маша видит с двух лет – у неё есть младший брат. А год назад мои дети помогали, когда у меня начали отходить воды. Так что ничего страшного в книге-подарке не вижу.

Возможно, разговоры о беременности, об интимных отношениях мужчины и женщины, помогут моим детям избежать боли, которой можно избежать, если думать на несколько ходов вперёд, и вообще, просто ДУМАТЬ.

А может, никто ничего изменить не может, и каждому суждено совершить свои ошибки, сделать или не сделать свои выводы, извлечь уроки.

Во всяком случае, эти беседы сближают нас и, надеюсь, дают веру моим ребятам в то, что я поддержу..

Пожалуйста, не комментируйте то, что я сейчас написала.

Спасибо.

Неделя без старших детей. Летом они превращаются в дачников и загорелых босяков. Сегодня, когда разговаривали по телефону, узнала о новых трюках, которые научился делать Рыжик, тамошний собакевич (как же я ему сочувствую), о том, что смородиновое варенье вкусное, но не до такой степени, как малиновое и, что мухи пылесосят руку Яна своими хоботками.

Неделя без старших детей. Чуть больше времени на себя и на Кастанеду. Мы с ним делаем ловушки для силы и учимся быть воинами. Мила уже с горшком на “ты”, знакомимся с цветами радуги и таинственными закарлюками – буквами.

Кстати о закорлючках – натворила детям письмо. Как же тяжело писать разборчиво, не говорю уже о каллиграфичности. Хорошо, что я выросла, и школьные пытки остались в тёмном прошлом.

Гуляем по окрестностям. Иногда беру с собой мусорный пакет и перчатки для работы в саду – собираю по дороге всякие разбросанности. Бывает, пакета хватает только на уборку в радиусе одной скамейки, утопающей в сигаретных пачках, бутылках и бумажках. Зато приятно наблюдать, как через пять минут на свежеубранной территории уже сидит мама с коляской, или целуются влюблённые. Ура! мир стал чище на одну скамейку и красивее на прогулку счастливых людей.

А ещё мы с Милой делимся с голубями вкусной булкой и любуемся беременными тётями. Подглядываем, как они гуляют со своими малышами в животиках. Ещё в детстве я придумала для себя такой ритуал, – когда вижу беременную женщину, тихонько, в душе, желаю ей счастья, чтоб всё у неё и ребёночка было хорошо. И очень верю, что благословения мои сбываются, что рожается женщинам этим легко, и детки их здоровы и лучезарны.

Вчера в одной из социальных сетей на мои обновления подписалась девушка. Зовут её Ольга. Мне всегда интересны люди, которые интересуются мной. Я заглянула на её страницу и нашла там вот такую фото-картинку

Во мне случился очередной переворот, очередное осознание, почему люди бывают несчастны. Вроде всё так просто, а озарение наступает на щелчок – проходила мимо чьей-то жизни, услышала фразу, и вдруг поняла что-то очень для себя важное.

А ещё девочка эта написала: “КТО-ТО ЖДЁТ КОНЦА СВЕТА, А Я ЖДУ КОНЦА ТЬМЫ.”

Когда мне было несколько месяцев, мама собралась выходить на работу. Ни о каких яслях не могло быть и речи. Со мной то старший брат сидел, то папа, когда мог. Приехала моя всемогущая бабушка, для которой не было ничего невозможного и сказала, что надо сообразить ребёнку няню. В те далёкие времена няни на дороге не валялись, и вообще их ни у кого не было. Бабушка уверенно сказала, что к вечеру будет нам няня. И слово сдержала.

В магазине она увидела женщину лет пятидесяти пяти, аккуратную, приятную. Познакомилась, устроила допрос с пристрастием. Оказалось, женщину зовут Софья Сергеевна, работала раньше воспитателем в детском саду, сейчас на пенсии. Более того, живёт в нашем доме, в соседнем подъезде. Вот как надо реальность создавать, товарищи-эзотерики.

Решили попробовать. Сначала няня приходила к нам. Потом меня к ней водили. А через год в наш маленький мир пришла Надя. Так мы и жили втроём, пока родители не разбирали нас вечерами.

С утра няня всегда делала гимнастику. Смотрела, как по телевизору барышни сгибаются, выворачиваются и на шпагат садятся и тоже наклонялась и приседала. Потом мы шли гулять во двор. Меня ругали. Надю хвалили. Я ведь всё время бегала. Надя всё время хорошо себя вела. Пока мы стояли на голове, няня тусила в компании бабушек, сидящих на скамейке. Я никогда не слышала, чтобы няня кого-то критиковала, осуждала. Пройдёт, например, мимо старушек – охотников за сплетнями очередная жертва в мини-юбке. Те смакуют все подробности фигуры, личной жизни девушки, а няня наша улыбается: “А когда же девочке короткую юбку носить? Пока молодая, красивая, пусть ней любуются! Что в этом плохого? Всё правильно делает!”

Няня была мне ближе бабушки. Я очень много с ней воевала, но любила бесконечно. Во время наших ссор она мне казалась такой

А на самом деле, была такая

Строгая, маленького росточка, няня прихрамывала на одну ногу. У неё были красивые белые волосы, которые она зачёсывала в пучок, светло-голубые молодые глаза и богатая правильная русская речь. Каждый день мы учили по стихотворению, поэтому память у нас с Надей была тренированная, как у Штирлица. Пару раз пробежали глазами по странице – уже всё запомнили.

Наши дворовые детсадовские друзья знали всякие плохие слова. А для нас самым страшным ругательством было “дурёха”. Иногда няня нас так называла. Поэтому пришлось нам с Надей в первом классе навёрстывать упущенное – обучаться человеческому сленгу.

У няни на шкафу стояла фотография прекрасной блондинки. Мы всё время спрашивали, кто эта элегантная незнакомка, но няня загадочно улыбалась и не признавалась. Наверное, это была она в молодости. Вообще, семьи у нашей Софьи Сергеевны не было. Ни мужа, ни детей.

Зато у неё был чудесный пузатый самовар, который нас прямо завораживал. Мы просили няню, когда она умрёт, чтоб оставила нам ключи от квартиры, мы будем приходить и пить чай из этого волшебного блестящего самовара.

На подоконнике у няни росли бархатистые фиалки. Я часто любовалась этими яркими цветами, гладила их лепестки. А ещё у неё была большая банка с чем-то тёмным и тягучим. Она это ела по ложке в день. Мы просили дать нам, но няня жадничала. Однажды, когда она вышла за молоком, я попробовала это таинственное нечто. Оно оказалось горьким. Больше мы на него не посягали. Спустя годы, я поняла, что это был цикорий.

А потом к няне привели малыша, сказали, что теперь он тоже сюда будет приходить. Детёныш был с локонами и говорил невнятно. Мы подумали, что это девочка Аля – во всяком случае ребёнок сам нам так сказал. Оказалось, что это мальчик, и зовут его Алик. А жаль, с девкой прикольнее. Но Алик – тоже нормально. Так началась наша с Надей мамская жизнь. Мы постоянно Алика воспитывали, выгуливали и дрессировали. Он был замечательной живой игрушкой.

Алик вырос и стал очень талантливым музыкантом. Первым, кому он пел свои песни – была наша, продвинутая в музыке, няня. Благодаря Алику, она разбиралась в роке, знала все группы, обожала “Queen”, любила, когда ей рассказывают о Фредди Меркьюри.

Какими бы взрослыми мы с Надей не были, всегда заметив нашу нянечку, бежали к ней обнимать и целовать. Она смущённо прижималась к нам, маленькая, улыбчивая, и ласково называла нас “мои девочки”.

Однажды, во времена перестройки, мама шла из магазина и встретила няню. У той в авоське лежал сморщенный буряк и несколько яблочек. Мама в шоке пришла домой. Мы поняли, что няня голодает на свою мизерную пенсию. Помню, как всё, что купила тогда мама, мы разделили на две части и половину отнесли няне. Она упёрлась и не брала. С боем мы ей всё-таки оставили продукты.

В течение многих лет, когда мама пекла пирожки или ещё что-то готовила, то всегда с расчётом и на няню. С дачи мы везли ей фрукты и овощи. Делились продуктами.

И конечно, цветы. Маме ученики дарили бесконечное количество букетов. Все розы отдавались няне – это были её любимые цветы. Каждый раз няня сопротивлялась и ругала нас, но силы были не равны, и мы всегда побеждали. Семьи Нади и Алика тоже её поддерживали – она ведь стала нам всем родной.

Потом мы разъехались из Николаева. Родители рассказывали Софье Сергеевне о наших достижениях и успехах. Она радовалась и переживала за нас. А потом она уехала к себе на родину, в Россию. И никому не оставила нового адреса. Она всегда очень стеснялась нашего внимания к ней. Думала, что отвлекает нас от дел, просила не беспокоиться. Боялась быть в тягость.

А она нам была всегда только в любовь..

 

Встретились мы с Денисом на следующий день и поехали куда-то за пределы города. Я начинала понимать, что он не шутил на счёт мини-путешествия. А вот маму я не особо предупредила, что вернусь завтра. Ну как бы сказала, но сама в это не верила. Вот и мама не поверила.

Мы вышли из автобуса и куда-то пошагали. Я всё время спрашивала, куда идём.. Надеялась, что убивать меня не будут. Характер, конечно, у меня тяжёлый, но не до такой же степени.

Людей и признаков их существования нигде не наблюдалось. Я послушно топала за Денисом, и вдруг мы вышли к морю. К моему любимому, родному морю.. Стальное, ленивое, холодное, декабрьское, оно, как большой зверь, ворочалось в зимней спячке. У меня дух захватило..

Мы забрались на старую баржу, пили вино и смотрели на волны. Десятки раз я приезжала к морю летом. Тогда оно было игривым, томным от жары, ручным и весёлым. Сейчас отдыхало, думало о чём-то своём, большом и глубоком. Мы сидели на берегу серьёзного моря под зимним небом и тоже думали о серьёзном.

Я понимала, что Денис, зная, как хочется мне к морю, специально всё это устроил. Ради меня. Сразу перехотелось его обижать, колоть словами.

Когда бутылку мы прикончили, Дэн сообщил, что сейчас мы едем в гости к его другу, сыну священника. Блин, а так всё хорошо начиналось.. Мне ещё не хватало молиться перед ужином, ходить святой и хорошей перед семьёй этого друга.. Ещё и в церковь, не дай Бог, потащат, а я терпеть этого не могу. Там атмосфера грусти вперемешку с золотом, которое давит на меня отовсюду. Там нельзя смеяться и радоваться, словно Бог приказал людям ходить унылыми и всё время креститься. Я не нуждаюсь в посредниках. Мы и без них как-нибудь с Богом договоримся.

И вот, меня, грешную и антицерковную, везут в самое логово, к какому-то непорочному белокурому ангелу с голубыми глазами. Это пипец полный. Денис всё-таки решил отомстить за весь тот ад, который я ему устраивала.

– А может, не надо к священнику? – взмолилась я.

– Надо, Федя. Надо..

И мы приехали к большому дому, где томился друг-херувим. Отец его – высоченный бородатый дядька с басом, дружелюбно нас приветствовал. Вышли его жена и старшая сестра ангела, улыбчивые, милые женщины. Сразу бросились нас кормить-поить, но Денис попросился сначала к Руслану. Родители сказали, что он у себя, и мы отправились в “келью”.

“Кельей” оказался сарай, стены которого были обклеены всякими бешеными плакатами и рисунками. Какая-то роковая музыка билась о стены сарая, завывала диким зверем и оглушала до небольшой контузии. Сквозь дым мы нащупали сына священника. Я ожидала увидеть юношу, женоподобного, слащавого, печального, блондинистого. Примерно такого

А увидела

 

Ну плюс-минус чешуя и клыки. Но выражение лица такое же, как у этого волосатого товарища. Высоченный монстр с красными глазами приветствовал нас непереводимой игрой слов, что в переводе на культурный язык означало:

– Где ж вас носит, господа хорошие?

Денис представил нас друг другу. Руслан уничтожил меня взглядом, ругнулся и сказал:

– Щас похаваем, а потом на дрыскотеку.

Нас посадили за богатый стол. Есть не хотелось – я боялась красноглазого чудовища. Молиться никто никого не заставлял, а вот домашнее вино оказалось вкусным. Я бахнула для храбрости переусердствовала, конечно.

Впервые я посетила сельскую дискотеку. Там стало известно, что Руслана боюсь не только я. Но не смотря на его грубость и быдловатость, он был мне странно симпатичен. Вечер прошёл в каком-то пьяном угаре, и наутро я проснулась без головы. Точнее, лучше бы у меня её не было. Чувствовала я себя очень плохо. Мутило, тошнило и вертолётило. Мне было очень неловко за свой алкоголизм, но мама и сестра сына священника ругали не меня, а Руслана и Дениса.

– Паршивцы! Напоили девочку! – и душевно угощали меня рассолом.

Я вышла во двор, а там первый снег! Чистый, пушистый, искристый! Сначала было больно глазам, а потом мы так разбаловались в снежки, что похмелье ушло восвояси. Мы фотографировались, было так легко и весело.. Руслан в одночасье перестал материться и превратился в джентельмена. Денис радовался, что красавица и чудовище поладили.

А потом нас провожали к остановке автобуса. Я беспощадно опаздывала на вечерний поезд. Мы обнимались на прощанье с мамой и сестрой Руслана. Они приглашали приезжать к ним ещё, извинялись за вино. Я была потрясена их гостеприимством. Сам священник в это время был на службе в церкви.

Руслан ждал автобуса в заснеженном поле вместе с нами. Колдовал, чтобы автобус сломался по дороге, и мы остались у него ещё хоть немножко. Но в колдовстве мой новый знакомый, видимо, был не силён, транспорт приехал, и забрал нас. Когда автобус тронулся, Руслан запрыгнул в него на ходу и радостно сообщил, что тоже едет меня провожать.

Как же мы хулиганили во время поездки! Пока приехали в Николаев, со всеми пассажирами перезнакомились. Мир обнимал и любил нас. Счастливая и беспечная, я влетела домой, где выслушала справедливые нотации родителей о том, что так нельзя, что они места себе не находили. Я схватила, уже сложенную мамой сумку, и помчались на вокзал.

Оттеснив родителей, друзей, пришедших меня проводить и строгого проводника, в вагон ворвались громкие Денис с Русланом. Мы обнимались и смеялись. Денис тихо сказал:

– Не уезжай, пожалуйста.

Но я уехала.

Смотрела в окно с железнодорожными шторками, вспоминала сумасшедшие сутки. Дикого Руслана, который очень изменился с прошлой ночи и стал таким вот обаятельным и милым

Дениса, устроившего мне свидание с морем, первоснежное утро, баловство в автобусе и на вокзале.

Колёса стучали тихо и монотонно. Я улыбалась от воспоминаний и радовалась, что скоро вернусь к этим любимым  придуркам. А поезд уносил меня в новую жизнь.. в совсем другую историю.

Был у меня давным-давно поклонник. Познакомились мы однажды вечером. Я гуляла с подружками. Он – с друзьями. Лиза сказала, что вон сидит звезда нашего николаевского телевидения, она постоянно смотрит его передачи, и вообще он весь такой классный. Ну я и вылупилась. Интересно ведь на знаменитость посмотреть. Знаменитость заметил, что ним любуются, и подошёл к нам со своей свитой.

И чего-то я засучилась. На вопросы отвечала холодно, язвила, в общем всячески показывала своё “фи” и “бе”. А потом вообще ушла. Звезда предложил меня проводить, я уничтожила его взглядом, сообщила, что не нуждаюсь в его обществе и надеюсь никогда его больше не увидеть.

Так начались наши удивительные отношения, под кодовым названием “укрощение строптивой”. Денис в тот вечер провёл домой Лизу, выпытал у неё мой номер телефона, а потом ещё каким-то образом заставил её почитать ему мои стихи. На следующий день я всё-таки пошла к нему на свидание. Рассуждала так – всё равно завтра уезжаю на месяц в Киев, почему бы не погулять с каким-то зазнаистым чуваком напоследок. Тем более, Лизка целый день меня уговаривала с ним встретиться, потому что он хороший. А одна из подружек Лизы безумно в него влюблена и бегала за ним с комплиментами, какая у него интересная передача. И вообще, почему бы не испортить вечер зазвездившему парню.

Кстати, парень ни капельки не звездил. Просто он меня бесил почему-то. Вся наша встреча прошла в постоянных подколах друг над другом. Какая-то война миров, а не свидание. Поэтому я уехала в Киев с лёгким сердцем, со вздохом облегчения, что буду подальше от этого маньяка. Но маньяк звонил и ждал моего возвращения.

Следил он за мной через Лизу, к которой втёрся в доверие, и обаял её по самые уши. Поэтому, как только я, через месяц, ступила на родную землю города корабелов, он позвонил мне самый первый, объяснил, что хочет перехватить меня, пока моё тело и душу не расхватали соскучившиеся друзья. “Гуляй себе с ними целый день, но вечером ты со мной”. Вот наглый, а! Ну я ему устрою.

И устроила. Нервы мотала на всю катушку. Не знаю, как он всё это терпел. Стал хороший, заботливый, и что меня очень удивило, знакомил с друзьями. И друзья мне нравились гораздо больше, чем Денис. Вообще, он умеет дружить. Отношения этих парней напоминали мне героев Ремарка, например “Трёх товарищей”. Такие крепкие мужские отношения.. Ни до, ни после я не видела, чтобы мужчины так поддерживали друг друга. Все они были очень галантны и обходительны со мной. А я продолжала вредничать, постоянно спорила с Денисом, язвила, и в конце концов сообщила ему: “Единственное, что мне в тебе нравится – это твои друзья.” Он согласился, что парни, действительно, золотые.. Непробиваемый.

Потом я снова уехала в Киев. Дэн снова ждал и снова встречал, и снова похищал меня у друзей и прогуливал работу. Я опять была злюкой. Он не обращал на мой несносный характер внимания, просто брал за руку и вёл гулять. Такое впечатление, что его знал весь город, и всему городу от него было что-то нужно, везде его ждали. Мы постоянно встречали каких-то людей, которые спрашивали, куда он пропал, почему опоздал или не пришёл. Дэн прятался от них у меня за спиной, зарывался лицом в мои косы и говорил:”Слушай, если бы ты знал, как чудесно пахнут волосы у этой девушки, ты бы меня понял”. И его понимали. И нас отпускали с миром. И мы шлялись, спорили и баловались дальше.

Был декабрь. Мы грелись глинтвейном. Денис открывал мне родной город с другой, лучшей стороны – так он выманивал меня из Киева, в который я влюбилась с первого взгляда. С Дэном было очень интересно и смешно, но я собиралась уезжать в Карпаты через несколько дней, и была в своём решении непоколебима.

Однажды вечером Дэн привёл меня домой и приказал быть готовой завтра днём уехать в маленькое путешествие.

– Но у меня послезавтра поезд в Киев. Я буду собираться и с друзьями хочу увидеться напоследок.

– Собирайся сейчас. К друзьям не успеешь. А маме скажи,что вернёшься к поезду.

И ушёл.

Я привыкла к его дурацким шуткам, поэтому не обратила никакого внимания на очередную дозу прикола.

О том, что было потом расскажу чуть позже.